Моисей Кроль - Страницы моей жизни
Работая в публичной библиотеке, я очень сблизился с Подбельским. Хотя он был занят по горло партийной работой, он все же умудрялся урывать почти ежедневно несколько часов для работы в библиотеке. Там мы друг с другом подружились, и эта дружба – одно из лучших воспоминаний моей юности. Внешне Подбельский был полной противоположностью Когану-Бернштейну. Его мягкие голубые глаза, высокий философский лоб, спокойные медленные движения создавали о нем впечатление как об уравновешенной и даже флегматической натуре. В действительности же Подбельский был человеком большого темперамента, и в его сердце горел священный огонь мученика. Еще будучи гимназистом, он выделялся своими необыкновенными способностями, большим умственным развитием и организаторским талантом, благодаря чему он оказывал огромное влияние на своих товарищей-гимназистов. Но самым ценным его качеством было редкое чувство справедливости. Когда директор гимназии (Подбельский учился в Троицкой гимназии Оренбургской губ.) позволил себе какую-то гнусность по отношению к одному гимназисту, Подбельский имел мужество сказать этому директору в лицо, что он «подлец». Несмотря на такой скандал, Подбельский не был исключен из гимназии, потому что он по своим способностям и успехам был красою и гордостью этого учебного заведения. В Петербург он приехал уже вполне сознательным социалистом и революционером, готовым отдать всего себя борьбе против несправедливости, борьбе за освобождение всех угнетенных и обездоленных. Можно сказать без преувеличения, что в Подбельском жила душа святого. При всех своих талантах и достоинствах он поражал товарищей своей необычайной скромностью. Он никогда не выступал на сходках, хотя был превосходным пропагандистом, которого Исполнительный комитет партии очень высоко ценил.
В 1929 году, по случаю пятидесятилетия со дня возникновения «Народной воли», большевик Теодорович посвятил обстоятельную статью роли, которую сыграла эта партия в русском освободительном движении, и в этой статье он характеризует народовольцев следующим образом:
«Своей нравственной чистотой, своей преданностью народу и своей несокрушимой революционной волей народовольцы должны служить примером для революционеров всех времен.
Нынешним поколениям трудно себе представить, сколько нравственной мощи и сколько жертвенности народовольцы вкладывали в свою работу. Они решили атаковать могущественную неприступную крепость русского царизма голыми руками, надеялись только на силу собственного энтузиазма, лезли на гладкие стены, хорошо зная, что их поражение почти неизбежно, что они ставят на карту свою жизнь… Юные, талантливые, цвет молодежи – они шли в атаку и падали… И места павших тотчас же занимали другие.
Одна яркая звезда светила им во мраке: надежда, как тогда пели, что «из наших костей восстанет мститель суровый и будет он нас посильней».
Это была армия мучеников, которые проложили путь к победе для будущих поколений. И Подбельский был среди них одним из лучших.
От времени до времени Подбельский заходил ко мне на квартиру, и наши беседы оставили глубокий след в моей памяти. Мы даже вместе взялись было перевести на русский язык книжку Шеффле «Квинтэссенция социализма», но наша работа осталась незаконченной, так как последовавшие в январе, феврале и марте 1881 года события опрокинули все наши планы.
Это был момент, когда дуэль между партией «Народной воля» и русским царизмом достигла высшего напряжения. Исполнительный комитет решил свести счеты с Александром II за то, что он систематически усиливал реакцию и ее гнет над всей страной. Партия была убеждена, что убийство царя вынудит правящие круги идти на уступки вплоть до провозглашения в России Конституции и установления в ней парламентского строя. Неудача при покушении на царя под Александровском придала Исполнительному комитету еще больше энергии и решимости идти до конца. И в декабре 1880 года он начал лихорадочно готовить террористический акт против царя в самом Петербурге. Об этом, конечно, знали только особенно надежные лица, но в воздухе чувствовалось, что назревают какие-то необыкновенные события. Жандармы были вне себя от тревоги и страха. Но открыть опасного врага они не смогли. Исполнительный комитет тоже переживал очень тяжелые дни. По одиночке жандармы вырывали из его рядов крупных и преданных его членов: Александра Михайлова, Зунделевича, Квятковского и др. Предательство Гольденберга, своими «откровенными» показаниями бросившего в руки жандармов десятки революционеров, поставило Исполнительный комитет в особенно опасное положение. Надо было торопиться, хотя каждый неосторожный шаг мог для комитета кончиться катастрофой.
Несмотря на такую грозную обстановку, Желябов, Перовская и другие члены Исполнительного комитета вели упорную и систематическую работу среди учащихся в высших учебных заведениях.
К этому времени – в начале 1881 года – сходки в университете стали принимать очень бурный характер. Студенты были очень раздражены, что петиция, поданная ими через ректора университета Бекетова министру народного просвещения Сабурову, осталась без ответа. Желая использовать эти настроения для революционных целей, Исполнительный комитет решил организовать в университете внушительную политическую демонстрацию. И она была произведена так, что произвела огромное впечатление и в России, и за границей.
По традиции, торжественный акт в университете происходил 8 февраля, и на этот акт обычно съезжалось много высокопоставленных лиц: министры, генералы, профессора и представители высшего петербургского общества. Так начался и акт 8 февраля 1881 года. Но на этот раз огромный актовый зал университета, особенно его хоры, был переполнен студентами. Не было также недостатка и в сыщиках. Праздник начался спокойно, как всегда. Все почетные гости заняли свои места. Стали читать годичный отчет о деятельности университета. Но вдруг голос с хоров прервал это чтение. Это говорил Коган-Бернштейн.
В пламенной речи он обратился к залу с протестом против политики Сабурова по отношению к студентам. Зал онемел от неожиданности.
Закончил Коган-Бернштейн свою краткую речь приблизительно следующими словами: «Такие министры, как Сабуров, глухие к жизненным требованиям студенчества, найдут в рядах честной молодежи достойного мстителя».
И как только он произнес эти слова, мы – человек десять студентов – бросили с хор в залу массу прокламаций.
И в тот же момент Подбельский, стоявший с группой студентов недалеко от министра Сабурова, спокойным шагом подошел к нему и дал ему пощечину.
