Георгий Холостяков - Вечный огонь
Программа ходовых испытаний включала суточный надводный пробег по Финскому заливу. И вдруг заболевает Воробьев. А отсрочка выхода грозила тем, что он отложится до весны: стояла глубокая осень, по Неве уже плыло сало предвестник ледостава. Навестив Владимира Семеновича, я получил добро провести пробег без него.
Этот выход, обошедшийся без каких-либо происшествий, тем не менее надолго остался в памяти. Мы шли мимо Кронштадта, мимо Красной Горки. Миновали и то место, где комендор Богов (песню о нем, сложенную матросами, еще пела вся Балтика) потопил английскую лодку, открыв из носового орудия Азарда огонь по вот этой высоченной рубке, внезапно высунувшейся из воды...
Да, рубка та самая. Но английской L-55 больше не существовало - была советская лодка, призванная охранять покой тех самых вод, куда она некогда вторглась как враг. Лодка поистине родилась вторично, чтобы заново прожить свою корабельную жизнь.
L-55, освоенная советскими подводниками, в течение ряда лет находилась в строю Краснознаменного Балтийского флота. Я же довольно скоро расстался с нею, вступив в командование известной уже читателю подводной лодкой Большевик.
На пороге нового
В начале тридцатых годов, когда стали подниматься на командирские мостики военморы, пришедшие на флот в начале двадцатых, почти половиной барсов еще командовали дореволюционные морские офицеры. Их давно уже не называли военспецами. За немногими исключениями, они оправдали доверие Советской власти и все больше сближались с командным составом, вышедшим из рабоче-крестьянской среды, из матросов.
Однако деление на старых и новых все-таки еще существовало в командирской среде. Командиры-коммунисты, как правило, являлись одновременно и комиссарами кораблей. Прежние офицеры в большинстве своем оставались беспартийными, и на кораблях, вверенных им, такого единоначалия, естественно, не было. Но старые имели больше морского опыта и, прекрасно это зная, ревниво относились к успехам нашего брата во всем, что касается непосредственного управления кораблем.
Возвращаешься, бывало, в Ленинград с моря, подводишь лодку к Смольному, а они уж вышли на палубу плавбазы наблюдать за твоей швартовкой. Ты, мол, плаваешь не с комиссаром, как мы, а с помполитом и на собраниях выступать горазд, однако поглядим, как ты сейчас сманеврируешь, как сладишь с течением Невы...
Тут уж, мобилизовав все свое умение, приказываешь себе подойти к борту тютелька в тютельку, чтоб знали, что так могут не одни они! Ну а если плохо рассчитаешь и придется долго делать реверсы или подтягивать корму, тебе обеспечена за ужином в кают-компании полная порция едких острот.
Что ж, мы продолжали учиться у старых, успевших больше поплавать. Учились и в той же кают-компании.
Кроме Смольного бригаду обслуживала плавбаза Красная звезда - бывшая канонерская лодка. Когда я служил на Батраке, она была и моим домом между походами. Коллектив комсостава, собиравшийся тут за столом кают-компании, был меньше, чем на Смольном, но как-то дружнее. Этому способствовали личные качества командира нашего дивизиона А. А. Ждан-Пушкина - общительного, остроумного и доброжелательного человека.
Если Ждан-Пушкин не находился на одной из лодок в море или не отлучился в город, его наверняка можно было застать в кают-компании, которую трудно было представить без высокой и худощавой, немного сутуловатой фигуры комдива. Обычно тут, а не у себя в каюте он решал текущие служебные вопросы, здесь же любил проводить свободные вечера, и тогда мы часами слушали его рассказы, где далекое перемежалось с недавним, серьезное - со смешным. И никогда это не бывало просто досужей болтовней. Я и много лет спустя с невольным восхищением вспоминал, как умел наш комдив ненавязчиво, без всякой назидательности привлекать внимание к тем или иным сторонам службы.
Поучительны были, например, его беседы о поведении командира в море. Ведь умение держаться по-командирски вряд ли приходит к кому-либо сразу, этому тоже нужно учиться.
На погруженной подводной лодке одному командиру, когда он поднял перископ, видно происходящее на поверхности. Что-то увиденное может и озадачить его, и встревожить, иной раз - ошеломить. А люди следят за командиром тем пристальнее, чем сложнее обстановка плавания. Вот тут-то и становится существенным буквально все: как произнес ты слова команды, как посмотрел, как повернулся...
Безотсечная конструкция барсов как бы приближала командира к экипажу: под водой ты на виду практически у всего личного состава и в свою очередь можешь, не отходя от перископа, окинуть взглядом почти все боевые посты. К такому визуальному контакту очень привыкаешь, и когда я начал плавать на новых лодках, разделенных на отсеки, мне долго его недоставало.
Но лодка с отсеками, разумеется, надежнее. О том, каким серьезным недостатком барсов было отсутствие водонепроницаемых переборок, напомнила катастрофа, происшедшая летом 1931 года. Подводная лодка Рабочий, она же девятка (сохранив названия, лодки получили номера), попала в предрассветных сумерках под таранный удар другой. Произошло это вследствие нарушения правил совместного плавания. Вода, ворвавшаяся через пробоину в корме, стремительно заполнила всю лодку...
Это была первая на Балтике потеря корабля со времен гражданской войны. Сейчас же начался сбор средств на постройку новой лодки, развернувшийся потом по всей стране. Стремясь заменить погибших товарищей, многие подводники подавали докладные о зачислении на сверхсрочную службу.
Однако у какой-то части моряков могла поколебаться вера в свои корабли, которые еще рано было списывать, пока им не было замены. И командиров, естественно, заботило, чтобы никто не пал духом.
Когда пришел приказ комфлота с предварительными выводами из ЧП, я решил огласить его (приказ предназначался для всего личного состава) в походной обстановке. Комбриг дал добро на выход в обычный район боевой подготовки. Лодка произвела там несколько срочных погружений и всплытий одно за другим. Люди действовали четко, сноровисто.
После этого экипаж выслушал приказ командующего.
Прочитав его, я сказал:
- Вы только что убедились еще раз, как послушна техника умелым подводникам. Боеспособность лодки, безопасность плавания зависят прежде всего от нас самих. Не сомневаюсь, что мы и впредь будем успешно решать все задачи, которые нам поставят.
Из похода экипаж вернулся с хорошим чувством уверенности друг в друге и в своем корабле.
За зимние месяцы перед кампанией 1932 года я окончил Тактические курсы при Военно-морской академии. Эта учеба помогла заглянуть в завтрашний день флота.
