Александр Волков - Лев Рохлин: Сменить хозяина Кремля
— Когда я пересчитал людей батальона, выяснилось, что Рохлина год, как обманывают, — вспоминает бывший начальник разведки корпуса полковник Николай Васильевич Зеленько. — Семьдесят человек находятся в постоянном отрыве от подразделения на работах. Я неделю их собирал по всей области. Комбата Рохлин снял, а я занялся подготовкой разведчиков по «закавказской» методике. И когда пошли в Чечню, я был уверен, что батальон будет на высоте. К сожалению, у станицы Петропавловская меня ранило и штурмовать Грозный мне не довелось.
Вот, что еще говорил Рохлин на той радиопередаче по поводу подготовки частей своего корпуса:
«…Еще я не давал «скучать» в Волгограде артиллеристам. На меня они обижались, мол, офицеры забыли, как жены выглядят, сколько у них дома ребятишек. Но Чечня меня перед ними оправдала. Артиллеристы накрывали цели с первого залпа, побили много врагов. Много спасли и наших солдат, и «эмвэдэшников», которые частенько попадали в трудное положение.
У танкистов были нештатные упражнения. Кроме обычного слаживания экипажей, взводов и рот, обучения выполнять тактические нормативы, стрелять и водить, я ввел огневую подготовку из боевых машин по принципу карусели. Это практиковалось в годы Великой Отечественной войны при бое в городе, когда два-три танка попеременно стреляли с одной огневой позиции. Расстреляв боезапас, машина отползала в сторону под загрузку снарядов, а на ее место тут же вставала следующая. В итоге огонь велся постоянно, и противник не мог воспользоваться нашей передышкой для перестроения или организации ответного удара.
В результате, когда 1 декабря 1994 года корпусу поступил приказ принять участие в разоружении в Чеченской Республике незаконных вооруженных формирований, я знал, что мои части вполне управляемы, солдаты обучены, техника подготовлена и исправна.
Сам я мог в Чечню не идти. Командующий войсками округа сказал, что я могу послать любого из подчиненных мне трех генералов. Но что бы тогда обо мне думали: в мирное время выжимал из нас соки, требовал, чтобы к войне готовились, а сейчас с нами не пошел? Я знал, что спасу жизни многих людей. Так и получилось».
Рохлин опирался на свой боевой опыт и был одним из немногих, кто им в 8-м гвардейском армейском корпусе обладал. Но на уровне высокого командного состава он был единственным участников войны в Афганистане, в чьем подчинении была часть, тем более такая, какой являлся развернутый и усиленный, действующий на самостоятельном направлении 860-й отдельный мотострелковый полк. Поэтому генерал рассчитывал, и не без оснований, только на себя. На себя и на тех людей, которых самолично готовил к боевым действиям.
А то, что предстоит война нешуточная, Рохлин догадывался. К тому моменту, когда «тревожный корпус» получил приказ на передислокацию, Чеченская Республика уже была взбудоражена кровопролитными столкновениями действующей власти с подразделениями так называемого Временного совета и сторонниками Умара Авторханова. Причем в октябре 1994 года 120 оппозиционеров Временного совета прошли подготовку на том самом полигоне «Прудбой» 8-го Волгоградского армейского корпуса. Вот именно они вместе с наспех набранными в гвардейской Кантемировской дивизии танкистами пытались штурмом взять Грозный. В город вошли почти без выстрелов, но уже в центре подверглись атаке «абхазского батальона» Шамиля Басаева. Машины были сожжены, часть офицеров погибла, часть попала в плен.
Телевидение день и ночь крутило душераздирающие кадры с подбитыми танками и закопченными лицами раненых и плененных российских военнослужащих. Дудаев злорадствовал и угрожал Москве. Ельцин с налившимся кровью лицом обещал восстановить в республике конституционный порядок. Истерзанная перестройкой и разоренная усилиями власти армия спешно собирала способные к боевым действиям части. Их оказалось крайне мало — боевая учеба почти повсеместно не велась. Корпус Рохлина, не укомплектованный, со всех сторон обрезанный, представлял собой более или менее годное для войны соединение.
Позже газеты писали: «…В состав группировки «Северо-Восток» в ночь на 1 января 1995 года входили части 8 гв. АК под командованием генерала Рохлина: 255-й мотострелковый полк, сводный отряд 33-го мотострелкового полка и 68-й отдельный разведывательный батальон, всего: 2200 человек, 7 танков, 125 БМП и БТР, 25 орудий и минометов…» В сущности, это был всего лишь один штатный мотострелковый полк, усиленный двумя батальонами и ротой танков. Очень важно принять во внимание его состав, потому что в армейском корпусе в пятнадцать раз больше личного состава, орудий и бронетехники. С этим Рохлин пошел на войну…
Я мог бы поведать, как воевал корпус Рохлина в Чечне, но буду откровенен — меня там не было, и информацию я, как многие, черпал из газет, журналов, рассказов участников событий. Можно было бы взять выдержку из повествования журналиста Андрея Антипова, который восстанавливал хронологию тех страшных событий со слов генерала и записям в Боевых журналах. Но мне повезло, и я нашел интервью самого генерала, которое он дал за полгода до собственной гибели известному тележурналисту Алексею Борзенко. Лев Яковлевич хорошо осознавал, что работает «в стол», на потом, поэтому и говорил как бы в телеграфном стиле, тезисно, что ли… И действительно, при жизни военачальника и оппозиционного депутата, это интервью по понятным причинам в эфир не попало. Да и потом, покуда «царствовал» Ельцин, появиться в эфире оно не могло. Спустя годы его все-таки пустили, но не на центральный канал, да и время трансляции было позднее, когда люди уже отдыхают. Поэтому будет правильным, если читатель ознакомится с этим повествованием полностью, без купюр, без литературной правки, как с исповедью человека, который знал правду войны и хотел ее нам открыть без прикрас. Он понимал: перед историей, как и перед Богом, говорить нужно только правду.
Исповедь русского генерала. Февраль 1998 г.
— Я, находясь в войсках, будучи командиром, все сосредоточивал на боевой подготовке, а жизнь заставила к тому же и воевать. И когда пришел с Академии Генерального штаба в Волгоградский корпус, увидел развал. Боевой подготовки не существует никакой, на полигоне давным-давно не стреляли и, словом-то, не слышали о боевой подготовке. И вдруг приходит самодур, который выгнал всех в поле, который и день и ночь заставляет стрелять, водить, поднимает по тревоге, который проводит учения, снимает с должностей за то, что техника вовремя не вышла. И когда случилось решение воевать, точнее, идти в сторону Чечни, для меня не было новостью, что это все будет очень серьезно.
