Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945
Но семнадцать летчиков из этих полков, «уже понюхавших пороху» и получивших боевой опыт, были зачислены в 34-й иап, и среди них будущие асы лейтенант Виктор Киселев и младший лейтенант Виктор Коробов. В числе этих летчиков были также лейтенанты Александр Потапов, Николай Мирошниченко, Алексей Кода, Степан Тихонов, Николай Прокопов, старший политрук Петр Королев и младший лейтенант Василий Писецкий, которые вскоре внесли значительный вклад в победы полка в предстоящих воздушных боях.
В итоге реорганизации майор Рыбкин 8 августа приказом установил список летно-технического состава полка в количестве 163 человек, военный комиссар полка – капитан В. П. Недригайлов, заместитель командира полка – капитан М. Г. Трунов[5].
Командиром 1-й эскадрильи в составе девяти летчиков стал капитан М. М. Найденко, 2-й эскадрильи – старший лейтенант А. Н. Шокун – десять летчиков, и 3-й эскадрильи – старший лейтенант Н. А. Александров – одиннадцать летчиков. Во 2-й эскадрилье были два звена под командованием младших лейтенантов Георгия Урвачева и Владимира Бардина.
О произошедших событиях в журнале дневника полка сделана короткая, но эпическая запись: «2.8.41. Полк разделился на два полка: 35 и 34». 35-й иап почти в течение месяца участвовал в противовоздушной обороне Москвы с аэродрома Суково (ныне – Солнцево), а затем был передан в ПВО Ленинграда, воевал в составе Воронежско-Борисоглебского района ПВО и в октябре 1943 г. стал 146-м гвардейским.
После реорганизации группу летчиков и техников из братских 34-го и 35-го полков во главе с лейтенантом Степаном Тихоновым направили в дом отдыха «Переделкино» для восстановления сил. Но младший воентехник Василий Барбаш с этой целью выбрал слишком радикальный способ. С бывшим однополчанином лейтенантом Косаревым он выпил бутылку ликера, добавил водки, но Степан Тихонов попытался его урезонить, однако Василий начал дебоширить, размахивать пистолетом и оказался перед полковым судом чести командно-начальствующего состава.
Суд припомнил Барбашу, что в 1939 г. он уже находился перед судом чести за подобные проделки. Поэтому новый суд был строг и решил, что Василий «совершил поступок, <…> который явно ведет к подрыву революционной воинской дисциплины, тем более в период Отечественной войны с Германским фашизмом, <…> несовместим с высокой моралью Командира Красной Армии, способствующий ослаблению боевой мощи Красной Армии». Приговор: «Ходатайствовать перед командованием о снятии звания среднего командира с младшего воентехника Василия Даниловича Барбаша и передаче дела следственным органам Военной Прокуратуры».
Командир полка своей властью оставил только первую часть приговора – о снятии звания. Думается, он руководствовался практическим расчетом. Пулеметно-пушечный огонь немецких самолетов в воздухе и ошибки измотанных ночными боевыми вылетами летчиков на земле при посадке быстро приводили самолеты в нерабочее состояние. Поэтому инженеры и техники полка сутками не отходили от этих аппаратов тяжелее воздуха, стараясь снова «поставить их на крыло». Терять в это время опытного авиатехника было неразумно. А Степану Тихонову, как руководителю группы отдыхавших, командир «прописал» пять суток домашнего ареста с удержанием 50 % денежного содержания за каждый день ареста.
Ржев, ночные тараны и первый воздушный бой
Еще до завершения переформирования полка командование решило выдвинуть часть его на запад для встречи самолетов противника на дальних подступах к столице. В связи с этим эскадрилья старшего лейтенанта Шокуна перелетела в Ржев:
«4.08.41, МиГ-3. Перелет Внуково – Ржев, 1 полет, 55 минут».
Помимо этой записи в летной книжке Георгия Урвачева сохранился листок из его блокнота: «Ржев. Перелет 4.8.41. Н=7.800…
1. Шокун 4. Бубнов 7. Бардин
2. Лукин 5. Герасимов (ком) 8. Коробов
3. Романов 6. Урвачев 9. Зеленецкий».
Буквами (ком) в списке отмечен комиссар эскадрильи старший политрук Василий Герасимов. Через два месяца трое летчиков из этого списка погибнут в воздушных боях, еще один будет тяжело ранен и попадет в плен. А пока, не долетая Ржева, на самолете Владимира Бардина всего-навсего остановился мотор, и он произвел вынужденную посадку на «живот».
В Ржеве эскадрилья приступила к выполнению заданий, о которых Урвачев писал: «Наша эскадрилья, базируясь на аэродроме Ржев, атаковала группы бомбардировщиков, идущих на Москву, и перехватывала разведчиков (в светлое время). Она первая начала выполнять задачи фронтовой авиации – прикрытие войск, сопровождение СБ (скоростных бомбардировщиков. – В. У.) и штурмовиков, разведка».
Можно сказать, что эскадрилья вовремя покинула Внуково, так как через сутки в ночь с 5 на 6 августа немцы двумя заходами сбросили зажигательные бомбы на юго-восточной окраине аэродрома, где стояли самолеты полка. Правда, огонь был быстро потушен, и материальная часть не пострадала. Майор Рыбкин отметил участие в ликвидации последствий вражеского налета и двух летчиков: «За мужество и хладнокровие, проявленное при тушении зажигательных бомб, сброшенных противником, объявляю благодарность <…> лейтенанту Кода А. Ф. <…> младшему лейтенанту Тихонову С. Ф.».
На следующий день после прилета эскадрильи Шокуна в Ржев старший лейтенант Лукин уже был поднят на перехват самолета противника, который скрылся от него в облаках. Младший лейтенант Урвачев после четырех дней патрулирования в воздухе на пятый тоже дважды вылетал для перехвата немецких самолетов.
А накануне ночью во Внуково старший лейтенант Киселев провел воздушный бой, который занял заметное место в истории 34-го полка и обороны Москвы. 9 августа при налете немцев на столицу он в 23 часа 38 минут взлетел для смены Николая Щербины в зоне патрулирования у Наро-Фоминска. Вскоре в лучах прожекторов Виктор Киселев обнаружил и пошел в атаку на «Хейнкель-111», которую продолжили Дмитрий Ледовский и Михаил Найденко, но бомбардировщик, дымя подбитым мотором, со снижением вырвался из светового прожекторного поля и скрылся от перехватчиков в темноте.
Затем Киселев на высоте 3500 м в лучах прожекторов атаковал еще один Хе-111, стрелок которого пробил на его МиГе маслорадиатор. Понимая, что двигатель вот-вот заклинит, а противник выйдет из прожекторных лучей и продолжение атаки будет невозможным, Виктор таранил немца и покинул с парашютом свой вошедший в штопор поврежденный самолет. Опускаясь, он попал на дерево и, отстегнув лямки парашюта, спрыгнул вниз. Невдалеке горели обломки «Хейнкеля», а его самолет нашли только через два дня в лесу, где он почти полностью ушел в землю и наружу торчал только хвост.
