Михаил Козаков - Фрагменты
Да, по многим рассказам, которые я услышал позже, можно судить о том, что Охлопков и до бруковской эпопеи не вполне был удовлетворен своим «Гамлетом». Менялись Лаэрты: Гриша Абрикосов — на Сашу Холодкова, Холодков — на Костю Лылова; менялись Офелии, Розенкранцы и Гильденстерны. Дошла очередь и до Гамлета. Когда я попаду к А. В. Кашкину, режиссеру-разминателю, помощнику Охлопкова по многим спектаклям, для работы над ролью Гамлета, он скептически посмотрит на меня и уныло произнесет: «Вы, Миша, уже одиннадцатый…» Я не ручаюсь за точность цифры, которую мне назвал Алексей Васильевич, но о двух претендентах, не считая С. М. Вечеслова, я знал, так как оба они служили в Театре имени Маяковского.
По собственной инициативе Гамлета подготовил и показал Охлопкову на сцене, в гриме и костюме, Борис Толмазов, сверстник Самойлова, один из ведущих артистов Театра имени Маяковского.
Охлопков категорически отверг притязания Толмазова на роль принца Датского и, надо думать, был прав, хотя выдвинул контрпредложение не менее абсурдное, поручив осуществить его Кашкину: подготовить для показа на сцене в роли Гамлета… Веру Гердрих! «А что? Играла же эту роль и прославилась в ней Сара Бернар!»
И вот бедный Алексей Васильевич репетирует с Верой Гердрих мужскую роль.
Показ состоялся. Охлопков сидел за режиссерским столиком. Рядом с ним — Кашкин и старейший гример театра И. В. Дорофеев, сделавший грим Вере Гердрих. В зале — актеры, работники театра. Охлопков смотрел-смотрел, молчал-молчал, видимо, обдумывал результат своей собственной затеи с Верой — Гамлетом, которая в это время в мужском парике изображала принца Датского, а потом, улыбнувшись, обратился к Дорофееву достаточно громко, чтобы это было услышано актерами, сидевшими на почтительном расстоянии: «Ваня, а ты не можешь ей кое-что из гуммоза приделать?» В зале прыснули. Судьба Гердрих была решена.
Но Охлопков не успокоился, поиски продолжались…
Вернемся к изначальной фразе моего повествования: «В июле 1956 года судьба свела меня с Н. П. Охлопковым».
Я заканчивал Школу-студию МХАТа. Положение мое было на зависть удачно. Еще студентом второго курса я играл в дипломном спектакле четверокурсников «Ночь ошибок» О. Голдсмита, который поставил В. Я. Станицын. Станицын полюбил меня, и когда я был на третьем курсе, дал маленький эпизод в своем спектакле «Лермонтов» уже на сцене МХАТа, что по тем временам было невиданно. Он же хотел, чтобы я вошел в его постановку «Двенадцатой ночи» Шекспира, сыграв герцога Орсино, но директор Школы-студии В. 3. Радомысленский из педагогических соображений попросил его повременить с этим до окончания моего обучения. Тем не менее после третьего курса я все же получил большую роль в спектакле МХАТа по пьесе В. Розова «В добрый час!», сделанном И. М. Раевским специально для поездки на целинные земли.
Если добавить, что к моменту показа дипломных спектаклей «Глубокая разведка» А. Крона и «Как важно быть серьезным» О. Уайльда, в которых я играл главные роли, фильм «Убийство на улице Данте» вышел на экраны, то можно представить тогдашнее счастливое состояние, в котором я перманентно пребывал…
Дальнейшая моя судьба была, казалось, предрешена. Я заполнил толстеннейшую анкету, больше, чем те, которые заполняешь перед выездом в капиталистические страны, и почти был принят во МХАТ, как вдруг раздался телефонный звонок моей сокурсницы Сони Зайковой:
— Миня! Это Софи. Слушай, ты не удивляйся тому, что я тебе скажу. Ты знаешь, что я принята к Охлопкову. Он теперь почему-то стал недоволен Самойловым и ищет молодого Гамлета. Кто-то ему сказал о тебе. Вот его телефон. Николай Павлович ждет твоего звонка. Позвони, не будь дураком… Я знаю, что ты принят во МХАТ, но все-таки позвони. А там разберешься. Понял? Запиши телефон… Целую…
Сон о «Гамлете» начал сбываться. Его предвестником стал телефонный звонок моей милой сокурсницы, которую Охлопков пригласил в Театр имени Маяковского в расчете на Катерину в «Грозе», но дал почему-то Офелию в «Гамлете». Жизнерадостная, толстая, земная Сонька просто не должна была играть роль Офелии ни при каких обстоятельствах. Это во многом повредило ее дальнейшей актерской судьбе. Не дал ей Охлопков Катерины, а Офелию она сыграла раза три-четыре, и этим дело ограничилось. «Гроза» же в 56-м году шла уже не чаще двух раз в месяц, и спроса на нее у публики не было: спектакль быстро устаревал. Да и первая исполнительница повела дело так, что потребность ввода Соньки на роль отпала. Незадачливая Сонька долгие годы играла массовки, эпизоды, небольшие роли, получала низкую зарплату. Жила трудно, но не унывала, оставалась все той же хохотушкой и оптимисткой. Умерла она, будучи тридцативосьмилетней цветущей женщиной, от неудачно сделанного укола после родов. Пузырек воздуха попал в вену, и не стало нашей веселой Софи, Сонечки Зайковой…
Я набрал номер охлопковского телефона.
Думаю, что есть ситуации, когда результат каких-то предварительных раздумий и предчувствий сказывается на решении, принимаемом мгновенно и, казалось бы, неожиданно, необдуманно. В случае успеха мы говорим: я сделал это чисто интуитивно, тогда как на самом деле в подкорке шел длительный процесс, который и заставил совершить тот или иной решительный и жизненно важный шаг.
Мне не хотелось идти во МХАТ, несмотря на предопределенность моей актерской судьбы в его стенах, — а может быть, именно в силу этой предопределенности; не хотелось, несмотря на то, что, поступая во МХАТ, я тем самым сразу связал бы свою судьбу с зарождающимся «Современником» и мог бы стать одним из основателей дела, возглавляемого Олегом Ефремовым.
И напротив, мне хотелось пойти в чужой, малознакомый Театр имени Маяковского к «формалисту» Охлопкову, о котором я почти ничего не знал. А тут еще Гамлет замаячил, мой юношеский сон, моя смутная мечта, которая грозилась теперь обернуться явью…
Решение было принято мгновенно. Я точно ждал этого звонка моей сокурсницы. Я почему-то ни секунды, ни секунды не сомневался в успехе начинающегося! Собственно, и все дальнейшее, связанное с поступлением к Охлопкову: разрыв с МХАТом, отказ от съемок на «Ленфильме» и иные поступки я совершал мгновенно и действовал крайне решительно, несмотря на все трудности, связанные с этим, отговоры, уговоры и предостережения. Буквально за сутки судьба моя была решена.
Итак, в десять вечера я позвонил Николаю Павловичу. Подошел он.
— Алло…
— Здравствуйте, Николай Павлович. Вас тревожит студент МХАТа Миша Козаков. Соня Зайкова сказала мне, чтобы я вам позвонил.
— А-а, здравствуйте. Очень правильно, что позвонили… Вы, кажется, приняты во МХАТ?
