Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина
Только потом, случайно, в отделе кадров я узнал, что виновником отказа был начальник отдела кадров политуправления СФ капитан 1-го ранга Зайцев, т.е. бывший начпо, с которым мы ездили в Мурманск. Так спустя пять лет я ощутил партийную демократию в действии на себе.
На следующий год, в 1969 году, мне дали наконец “добро” поступать в академию. Но не на педагогический факультет, как я просил, а на военно-морской. Это было плохо, но выхода другого не было. Но даже на этом препятствия на моем пути в академию не закончились!»
Прокомментируем этот отрывок автобиографии нашего героя. Во-первых, политработники Северного флота, а с их подачи и кадровики В ПА, всеми силами не давали «добро» Саблину на поступление. Во главе этой своеобразной «антисаблинской» группировки стоял его бывший начальник политотдела капитан 1-го ранга Зайцев, как никто другой знавший гнилое нутро своего бывшего подчиненного. Именно он объяснил, кто такой Саблин, начальнику политуправления Северного флота, именно он вышел на связь с кадровиком академии и начальником военно-морского факультета. Не зря Саблин, узнав о роли Зайцева в своем непоступлении, не скрывает своей ненависти к нему. Еще бы, Зайцев был одним из немногих, кто раскусил Саблина, а потому был для него особо опасен.
Совершенно потрясающе звучит и следующая фраза: «...Служить в должности помощника сложно и тяжело. И что еще один год потерян. Я скрипел зубами, но был бессилен. Пришлось еще год мучиться».
Как говорят психологи, сколько ни старайся обмануть окружающих, все равно рано или поздно проговоришься. Так произошло в данном случае и с Саблиным. Фраза, сказанная им, потрясающая по своему цинизму. В ней весь Саблин. Да, служба корабельная не проста, а должность помощника командира особенно. Но ведь тебя никто на эту должность силком не гнал, ты сам на нее напросился! Но, как оказывается, вовсе не для того, чтобы честно служить и заниматься повседневными корабельными делами, а чтобы за счет этой должности решать свои тайные дела. Слова Саблина о службе помощником командира корабля полностью подтверждают сказанное о его службе командиром сторожевика Хохловым. Из фразы Саблина абсолютно ясно, что службой на корабле в данной должности он не то что тяготится, он ее истово ненавидит! Он не служит по призванию и по совести, как все остальные офицеры, а, проклиная все на свете, просто отбывает номер в ожидании решения своих проблем. Как говорит сам Саблин, он не служит, а мучается, а когда решение его вопроса сдвигается на год, и вовсе скрежещет зубами. Увы, пока Саблин бессилен, но если бы у него была в тот момент и сила и власть, уж он-то показал бы своим врагам, у кого они встали на дороге!
Что касается мечты Саблина о поступлении на педагогический факультет военно-политической академии, то начальники Саблина совершенно правильно поступили, не пустив его туда.
По словам Саблина, бесчисленные недруги воздвигали перед ним различные препоны. Начальство словно предчувствует, что перед ним будущий «государственный лидер» и «народный вождь», а потому делает все возможное и невозможное, чтобы любой ценой не пускать Саблина в политику. Кроме запретов и отговорок, нет избытка в лестных предложениях, хитрые начальники не скупятся в обещаниях гладкой и быстрой карьеры, если Саблин продолжит службу по командирской линии и перестанет заниматься политикой. «Вызывали все начальники, — горделиво сообщает он, — вплоть до начальника отдела кадров флота».
О том, что такие претензии появились у него именно в тот период, можно понять из письма Саблина родителям, датированного 10 октября 1975 года. В нем он писал, что прошедшие десять лет прошли в мучительных поисках «справедливости и общественной свободы... т.к. постоянно приходилось сдерживать свое возмущение существующими порядками и отказываться от волнующих теоретических споров, чтобы добиться нынешнего положения, позволяющего выступить более или менее эффективно, то есть с позиций силы и экстремизма».
Непонятно только одно: если и впрямь воздвигались намеренно всевозможные препоны, то почему Саблину тогда столь легко предоставили возможность выехать в Москву, непосредственно в академию, чтобы решать там свои вопросы?
* * *В отличие от общего управления кадров Министерства обороны, политработники имели свои собственные кадровое органы, вплоть до Главного политического управления. Это была своя «кухня», куда обычные кадровики не лезли. В иерархии «политра-ботницких» должностей была своя строгая иерархия. Так, нельзя было стать замполитом корабля 1-го ранга (атомная подводная лодка, ракетная подводная лодка, крейсер), не побывав в должности замполита корабля 2-го ранга (дизельная торпедная подводная лодка, эсминец). В свою очередь нельзя было стать замполитом корабля 2-го ранга, не пройдя должность замполита корабля 3-го ранга (малый ракетный корабль, малый противолодочный корабль, морской тральщик). Помимо этого политработнику желательно было пройти и какую-нибудь из должностей в политотделе соединения кораблей (оргинструкгором, пропагандистом или хотя бы помощником по комсомольской работе). Для карьерного роста также было желательно послужить и где-нибудь вдалеке от цивилизации — на Севере, на Дальнем Востоке или на Камчатке. Все это учитывалось при назначениях на вышестоящую должность.
Особым камнем преткновения на карьерной лестнице являлась Военно-политическая академия имени В.И. Ленина. Только обучение в ней в большинстве случаев открывало дорогу на корабли 1-го ранга, и являлось обязательным условием для будущего назначения политработника на должность начальника политического отдела соединения кораблей.
Однако поступить в академию было весьма непросто. И дело было даже не в конкретных знаниях абитуриента и в показаниях медкомиссии. Писать рапорт о желании поступать в академию, получить на него «добро» высшего начальства, получить вызов для сдачи вступительных экзаменов можно было лишь с так называемых «академических должностей», т.е. с должностей, которые входили в особый перечень — это были должности не ниже замполитов кораблей 2-п> ранга или замполитов дивизионов кораблей 3-го ранга. Помимо этого весьма строгое ограничение было и по возрасту. Но и это не все! Желающий учиться в академии политработник должен был послужить на своей «академической должности» не менее двух лет и иметь отличные показатели в вопросах боевой и политической подготовке, а также в дисциплине среди своих подчиненных, не говоря уже о каких-либо происшествиях.
Каждый год все флоты получали разнарядки для поступления в академию, число которых было весьма ограниченно. После этого на флотах начинался отборочный конкурс: у кого из претендентов лучше прохождение службы, у кого лучшие результаты профессиональной деятельности. При этом все вышеназванные узаконенные положения выполнялись весьма строго, и обойти их было чрезвычайно сложно, так как за этим зорко следили «свои» кадровики.
