Сергей Бояркин - Солдаты Афганской войны.
— Как только они там служат?! — подумал я. — Дикие порядки! Да-а, не позавидуешь этим американским парням.
…Оторвав глаза от своего конспекта, где на конкретных фактах доказывалось, как страны капитала подхлестывают гонку вооружений и вот-вот готовы совершить на нас агрессию, замполит, разгорячившись, пригрозил кулаком:
— Мы не позволим, чтобы где-то там, за океаном, в этом е. аном Пентагоне, на советского офицера х… др. чили! Пусть только попробуют дернуться — уж мы-то этим сукам зададим! — и таким образом он перешел на тему, как Советский Союз и другие соцстраны борются за мир во всем мире, и снова углубился в свой конспект.
А в это же время в самом учебном классе все курсанты без исключения борются со сном. Монотонное чтение постепенно подкашивает сознание, и вот в этом тихом сражении кто-то оказывается побежденным — его глаза незаметно сомкнулись, что называется «прикимарил». Таких сержанты мощным ударом кулака быстро приводят в сознание.
На этот раз попался я. Лейтенант Жарков, сидящий здесь же в аудитории, заметил, как я клюю носом и, не снимая с лица улыбки, тихо говорит:
— Курсант Бояркин.
Я вскакиваю из-за стола:
— Я!
Взвод разом очнулся и обернулся в мою сторону.
— Спать любим? — совсем без злобы, даже с сочувствием поинтересовался Жарков.
— Никак нет!.. Просто свет в глаза из окна… прищурился…
— Понятно, понятно… — качает головой Жарков. — Сержант Сакенов! Проведите, пожалуйста, индивидуальную беседу!
Сакенов выводит меня из класса, двигает кулаком в челюсть и шипит прямо в лицо:
— Покажу как спать на занятиях! Сегодня тебе драить сортир, а вечером после отбоя взвод будет качаться!
Мы возвращаемся в класс.
— Порядок? — интересуется у меня Жарков.
— Так точно, — отвечаю я.
— Ну, раз порядок, садись.
ОТБОЙ
Проведя вечернюю поверку личного состава, дежурный по роте сержант командует:
— Рота отбой!
Взводные сержанты командуют своим взводам:
— Первый взвод, отбой!
— Второй взвод, отбой!
— Третий взвод, отбой!
— Четвертый взвод, отбой!
Курки подбегают к своим табуреткам, скорей раздеваются, укладывают на них форму и стремглав разлетаются по постелям. Но это вовсе не означает, что пришло время отдыха. Никто не спит — все ждут "вечерней зарядки". Так проходит минут десять-пятнадцать. Дождавшись, когда офицеры разойдутся по домам к любимым женам или еще к кому, сержант, не раздеваясь, валится на свою постель и спокойно говорит:
— Взвод.
Команда тут же громко дублируется курсантами:
— Взвод!.. Взвод!.. Взвод!
— Строиться.
— Строиться!.. Строиться!.. Строиться!
Все вскакивают и строятся в одних трусах. Дневальный уже стоит не у тумбочки, а у входной двери — на шухере, чтобы вовремя оповестить о приближении дежурного по части, и "вечерняя зарядка" начинается.
Вначале сержант, обычно — Стрепко, как самый молодой (дедам гонять курков — тоже труд) — перечисляет все отмеченные провинности накопившиеся за день и обязательно с указанием конкретных виновников: кто плохо сдал уставы, кто опоздал на построение, у кого были замечания на утреннем осмотре и прочее, прочее. Вывод один — чтобы этого впредь не повторилось, перед сном придется немного поработать всему взводу.
Первые дни усиленно отрабатывались команды «подъем-отбой». Чиркнув спичкой, сержант командует:
— Взвод, подъем! Строиться!
За те недолгие секунды, пока огонь ползет с одного конца спички до другого, надо успеть одеться и построиться. Если спичка погасла, а кто-то еще вошкается, следует общий отбой:
— Отставить! Херово одеетесь.
Сержант снова зажигает спичку:
— Взвод, отбой!
Теперь надо уже успеть раздеться, правильно уложить одежду на табурет, упасть в постель и накрыться одеялом. Так повторялось за один вечер десятки раз, добиваясь полного автоматизма в выполнении операций подъема-отбоя. Правда, хватило двух недель и взвод стал стабильно укладываться в норматив, поэтому потом сразу приступали к упражнениям лежа на кроватях.
— "Уголок" принять! — все, лежа на спине, задирают ноги кверху под сорок пять градусов и так держат до полного изнеможения. Сержант только контролирует:
— Ноги не подгибать! Держи выше!
Кто-то не может, пыжится вовсю, но его ноги падают — и он тут же получает удар кулаком в живот:
— Э-э! Быстро поднял ноги! Я сказал под сорок пять градусов!
Вскоре ноги падают у второго, третьего. Поддав и им, сержант дает команду:
— Отставить! — и не медля переходит к следующему упражнению.
Теперь мы начинаем отжиматься от коек. Мерно под счет до тех пор, пока не выявятся двое-трое отстающих. Этих слабаков сержант бьет в бок, с напоминанием о том, что хороший удар по почкам (по своему отрицательному воздействию на организм) заменяет две большие кружки пива.
Затем мы снова переворачиваемся в постелях на спину и начинаем писать коротенькое "письмо любимой бабушке". Для этого ноги вытягиваются ровно, носки ног также вытянуты по струнке, и каждый перед собой в воздухе выводит трогательное послание: "ЗДРАВСТВУЙ ДОРОГАЯ БАБУШКА!.." Пишем размашисто, без спешки, буква за буквой. Пресс от такой писанины каменеет, и уже едва хватает сил дописать сокровенное: "СЛУЖБА МHЕ HРАВИТСЯ!"
В качестве разнообразия к физическим упражнениям добавлялось "ночное вождение". Все спускались со своих теплых постелей на пол и ползали по-пластунски под койками и между ними.
Вечерняя зарядка длится около часа, от чего сон солдата становится еще крепче и слаще. Как считали сержанты: "Здоровый сон десантника — удар по Пентагону". Никто не страдал бессонницей — все отрубались за какие-то секунды и спали словно покойники. Единственной мыслью в угасающем сознании было, — день прошел — и хрен с ним!
Сразу после отбоя шарахаться нигде не положено, поэтому, если кому нужно постирать форму, подшить воротничок или написать письмо домой, то заранее надо предупредить дневального, чтобы тот растолкал тебя часа в два-три ночи, поскольку самому подняться среди ночи невозможно.
Только сомкнул глаза, дневальный уже будит:
— Эй, вставай.
— Что, уже два часа?
— Ровно два. Не засни, — и дневальный уходит к тумбочке.
До чего же вставать не хочется! Но откладывать больше некуда. Еще находясь в сонном состоянии, быстренько стиранул хэбэ в умывальнике и написал письмо домой — что служба идет нормально и скучать некогда. Все! Скорее в постель. Голова еще не коснулась подушки, как я уже погрузился в глубокий сон.
