Алма Бонд - Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки
Я провела четыре года с тетей Аной, и это был один из немногих периодов в моей жизни, когда я чувствовала, что я меня действительно был дом. Во-первых, у меня были проблемы в общении с другими учениками в школе. Все они, как оказалось, знали современный сленг и шутки, а я стояла рядом, как истукан, не зная, что сказать. Мне было очень горько, когда я случайно услышала, как один противный мальчишка сказал, что я безликая немая девчонка.
Мэрилин завершила сеанс и стремительно вышла за дверь, не прощаясь.
17 февраля 1959 гНа следующий день, Мэрилин вошла в кабинет, глядя в пол, и протянула мне листок бумаги.
— Это вам, — сказала она. — Я написала стихотворение. Пародия на поэму Роберта Браунинга «Моя последняя герцогиня». Вам оно не понравится.
Вот на стене портрет последнего врача,
Психоаналитика. И я должна
Признать, он несравненен. День-деньской
Трудился автор, и живой
Она предстала. Не только этот посетитель мог
Заставить вспыхнуть бледность этих щек.
Так просто ее сердце радостью наполнить,
Все рассказав ей, что удастся вспомнить.
Бывало, часто свой чудесный взгляд
С улыбкой всем дарила наугад.
Моя удача у нее в груди,
Ты, свет дневной, на запад уходи,
И книга Фрейда (Юнга воплощение),
И улыбка, выражение одобренья.
Поверьте этой искренней улыбке,
Вам лик ее подскажет: нет ошибки.
В душе я обрадовалась и сказала:
— Мэрилин, мне очень понравилось ваше стихотворение. Вы ассоциируете меня с одной из холодных безучастных женщин, которые воспитывали вас. Из вашего опуса видно, что вы считаете меня такой же, как они.
— А вы не такая? — спросила она в ответ.
Мэрилин развила негативный перенос на меня. В ее представлении я была такой же, как ее безучастная мать и приемные родители. Мне оставалось только надеяться, что это не продлится слишком долго.
18 февраля 1959 гОна пришла на наш очередной сеанс все в том же мрачном настроении.
Я поинтересовалась:
— Вы все еще злитесь на меня, Мэрилин, за то, что я холодная и безучастная?
— Нет, — ответила она. — Вы не такая уж плохая, просто на последнем сеансе я вспомнила очень неприятные моменты, связанные с моим пребыванием в средней школе.
— Мне очень жаль, Мэрилин. Пожалуйста, расскажите мне об этом.
— Приближался День влюбленных, и нам сказали сделать поздравительные открытки для наших одноклассников. Я придумала и старательно нарисовала тридцать штук, засиживаясь до поздней ночи, чтобы закончить их вовремя. Я сделала красивую разноцветную «валентинку» для каждого ученика своего класса и с нетерпением ждала, когда увижу открытки, которые получу взамен. Когда учительница раздала «валентинки», я был потрясена, узнав, что я была единственной, кто не получил ни одной. Одна популярная девочка по имени Мария-Луиза получила пятнадцать. Когда она спросила меня, сколько открыток мне подарили, я солгала, что три. В глубине моего сердца я всегда останусь единственным человеком в моем классе, кто не получил ни одной «валентинки».
Ко всему прочему я была высокой и тощей, поэтому меня прозвали «Норма Джин жердь». Впервые услышав это, я так расстроилась, что решила прогулять занятия в школе на следующий день. Но на этот раз дома меня ждал человек, который мог меня выслушать и поддержать. Я поделилась своим горем с тетей Аной. И она успокоила меня.
— Норма Джин, — сказала она, — ты новенькая в классе. У всех детей бывают трудности с одноклассниками в новой школе. Я обещаю тебе, что ты подружишься с другими детьми. Просто на все требуется время.
Мое доверие к ней было так велико, что я полностью приняла ее слова и на следующий день пошла в школу. Я рада, что послушала ее, потому что в результате она оказалась права.
Потом произошло нечто важное, что изменило мою жизнь навсегда. Во мне начала просыпаться женственность, и я увидела себя в ином свете. Впервые я оценила свою красоту, не говоря уже о сексуальности, и начала делать все возможное, чтобы подчеркнуть их. Чтобы продемонстрировать фигуру, я носила свитера и обтягивающую одежду. Другие девушки, восхищенные моим новым стилем, стали мне подражать.
Важно отметить, что от дома тети Аны до средней школы Эмерсон было две с половиной мили, и путь туда и обратно занимал довольно много времени. Внезапно все парни, проезжавшие мимо на автомобилях, начали мне сигналить, и я стала себя чувствовать гораздо увереннее. Вскоре мир казался мне гораздо более дружелюбным местом, чем раньше.
Я только что вспомнила сон, который приснился мне в тринадцать лет. Я шла вдоль берега океана, наслаждаясь свежим морским воздухом и наблюдая за приливом. Вдруг поднялась огромная, как гора, волна и начала стремительно приближаться ко мне. Я была в ужасе от страха, что сейчас утону. Я попыталась бежать от воды, но мои ноги были парализованы — все, что мне оставалось, это стоять там и с трепетом наблюдать, как вода надвигается на берег. Но неожиданно, в ту секунду, когда гигантская волна уже вздымалась над моей головой, произошло чудо. Страшная стена воды отступила, и я радостно запрыгала на берегу.
— Прекрасно, Мэрилин, — перебила я ее. — Ваш сон подтверждает ваш рассказ о том, что вы чувствовали, когда мальчики стали обращать на вас внимание. Из этого сна мы можем видеть, насколько успешно вы справились с всплеском эмоций, связанных с подростковым возрастом. Жизнь некоторых людей заканчивается в подростковом возрасте; у вас она только начиналась. — Это был отличный старт для девушки, которой предстояло стать секс-символом своего времени.
Мне показалось, что ей были приятны мои слова, и Мэрилин молча несколько мгновений обдумывала их. Затем она продолжила:
— В то время мне очень нравилась Джинджер Роджерс. Я находила ее красивой, сексуальной женщиной и хотела быть похожей на нее, когда вырасту. Я призналась в моем желании тете Ане, хотя ожидала, что она скажет: «Не глупи, Норма Джин. Что ты о себе думаешь? Ты просто бедная сирота. Хорошо, если тебе посчастливиться стать монтажером, как твоя мать».
Но к моей радости, она не сказала ничего подобного. Вместо этого она посоветовала мне практиковаться в чтении ролей Джинджер вслух. Слушая меня, она сказала:
— У тебя есть талант, Норма Джин. Если ты будешь упорно работать, я уверена, что когда-нибудь ты сможешь стать такой же известной актрисой, как Джинджер.
Все было слишком хорошо, и я боялась, что это не продлится долго. На этот раз проблемы возникли у тети Аны. К моей великой скорби, ее здоровье с возрастом становилось все хуже, и в конце концов она стала так слаба, что не могла больше заботиться обо мне. Это очень огорчало ее, и она все время беспокоилась обо мне, что подрывало ее здоровье все сильнее. Итак, мне пришлось вернуться в дом Грейс и доктора Годдарда. Мне тогда была около шестнадцати лет.
