Федор Раззаков - Непревзойденные
Между тем у пары Роднина – Уланов в те годы появились более молодые конкуренты – пара Людмила Смирнова и Андрей Сурайкин. Так, в начале 1970 года они заняли 2-е место на чемпионате мира («золото», как мы помним, досталось Ирине Родниной и Алексею Уланову). Хотя именно в 70-м у Родниной пропали тромбоциты, кровь не сворачивалась. Врачи запретили ей любые нагрузки. Даже массаж, не говоря уже о тренировках. Было подозрение на рак крови. Но Роднина продолжала тренироваться и побеждать, хотя чувствовала себя отвратительно. Тянула на морально-волевых качествах. Ведь когда понижается уровень тромбоцитов, испытываешь жуткий упадок сил, апатию, любой шаг дается с трудом. А она ведь не ходила – каталась.
К счастью, рак не подтвердился – выяснилось, что это реакция организма на прививку от холеры. В 1970-м в стране была вспышка заболевания, и всех выезжавших за границу прививали в обязательном порядке. По крайней мере, врачи говорили, что причина скверного состояния Родниной именно в этом. Однако пик кризиса длился несколько месяцев, но потом каждую зиму на фигуристку накатывала новая волна. Больная кровь. Если у нормального человека уровень тромбоцитов от трехсот тысяч и выше, то у Родниной он упал до нуля. Тренироваться разрешали при шестидесяти тысячах. Если показатель опускался ниже, занятие автоматически прекращалось. Хуже всего почему-то становилось в декабре, из-за чего на традиционном турнире на призы «Московских новостей» они с Улановым катали лишь короткую программу. На произвольную у Родиной сил обычно не хватало. Но они все равно выигрывали. В итоге вплоть до 1974 года их главные конкуренты – Смирнова и Сурайкин – неизменно занимали на чемпионатах мира 2-е место после них. Похожая история будет происходить и на чемпионатах Европы, где Смирнова – Сурайкин будут вторыми с 1970 по 1973 год.
Самое интересное, что пройдет всего несколько лет, как Смирнова станет женой… Уланова. А ведь многие в ту пору всерьез полагали, что супругой этого фигуриста должна стать его партнерша – Ирина Роднина. Но сложилось вон как.
Вспоминает Т. Тарасова: «Я первый раз увидела эту маленькую девочку (Ирину Роднину. – Ф. Р.) с партнером – мальчиком лет семнадцати по фамилии Уланов – на льду в «Лужниках». Мы с Жорой (Проскуриным) выступали с любимым мною и зрителями показательным номером «Не спеши». Девочка в первом отделении, задолго до нас, катала турнирную программу – показательных номеров у нее еще не было. Для меня, наблюдающей за ней из прохода, откуда фигуристы выходят на лед (сколько раз я потом буду стоять в нем в роли тренера Родниной!), стало ясно, что девочка скоро всех обыграет, – да не одна я, должно быть, это про себя отметила.
Так получилось, что в 1971 году на чемпионат Европы в Гармиш-Партенкирхен Жук не поехал, не выступала уже и я, но на соревнования попала, правда, в составе группы журналистов, договорившись писать и передавать материал с чемпионата в газету «Красная звезда». Так как Роднина и Уланов оказались на чемпионате без тренера, я была рядом с ними, провожала их на лед. В тот год они впервые победили. Так случилось в жизни, что на первую и последнюю победу Роднину напутствовала у кромки льда я.
Ира – маленькая, смешная, чудная, подстриженная коротко, похожая на медвежонка, просидела со мной всю ночь. Мы баловались, хохотали, болтали, находились в одинаковом восторге от этой победы. Ее богом был Жук…»
В начале 70-х, когда Роднина и Уланов уже были признанными фаворитами не только всесоюзных соревнований (чемпионы 1970–1971 годов), но и мировых (1969–1972), их вызвал к себе член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР маршал Андрей Гречко (как мы помним, Роднина и Уланов служили в ЦСКА). Разговор шел обо всем: о спортивных достижениях, ближайших планах и бытовых проблемах. Касаясь последних, тренер фигуристов Станислав Жук, который тоже был на встрече, внезапно попросил маршала посодействовать Родниной в получении отдельной квартиры. Гречко на эту просьбу откликнулся на удивление активно. Он подошел к своему сейфу, достал из него ключи и обратился к фигуристке: «Ирочка, вот ключики от новой трехкомнатной квартиры в центре Москвы. Расписывайтесь с Лешей – и въезжайте на здоровье». Однако Роднина на это заманчивое предложение отреагировала довольно холодно: «Спасибо, Андрей Антонович, но я еще немного погуляю». Гречко в ответ повертел ключи в руках, а затем вернул их обратно в сейф, подведя итог разговора одной фразой: «Ну что ж, Ирочка, гуляй-гуляй».
Судя по тому, что во время этого короткого диалога министра с фигуристкой другой участник разговора – Уланов – молчал, можно предположить, что он был не против предложения министра. Однако его партнерша решила их дальнейшие отношения одной-единственной фразой. После этого говорить о каких-то особенных чувствах между ними было бы глупо. Это понимал даже их тренер Жук. Но он же понимал и другое: ради достижения высшего спортивного результата – победы на Олимпийских играх в Саппоро в феврале 1972 года – его ученики должны забыть о личном и целиком отдать себя этой благородной цели.
Много позже о своих чувствах к Уланову героиня нашего рассказа поведает следующее:
«Я никогда не была влюблена в Уланова. Лешка – он очень странный: мы несколько раз с ним сходились и расходились… Когда разбежались впервые, он объяснял: «Понимаешь, я хотел не просто кататься в паре, но и создать семью», а мне было тогда лет 18 – какая семья? Он и сам еще чувств этих не испытал, не понял…
Влюблен ли был в меня сам Уланов? Тоже нет, потому что умом, думаю, понимал: это не то все… Не исключаю, ему хотелось изменить жизнь, потому что в его родной семье в тот момент было плохо. Лешка же поначалу катался с сестрой, но расстался с ней, чтобы стать партнером другой девочки, а ведь не так-то просто было на такой поступок решиться… Дома это восприняли как трагедию: его мама прибегала на лед, устраивала истерики, а отец тихонько, чтобы дочь и жена не знали, сына поддерживал…»
Так получилось, но за несколько месяцев до Олимпиады Роднина окончательно перестала существовать для Уланова как женщина. Ее место заняла ленинградка Людмила Смирнова – партнерша Андрея Сурайкина. Дело дошло до того, что после тренировок сборной Уланов забирал из раздевалки сумку не своей партнерши, а Смирновой. Прошел месяц-другой, и «ледовый» роман стал обрастать новыми слухами. К примеру, говорили, что Уланов во время предолимпийских сборов ночью забирался к своей возлюбленной по водосточной трубе, за что его хотели отчислить из команды.
Роднина же, узнав об этом романе, якобы хотела… покончить с собой. Много позже Л. Смирнова так прокомментировала подобные слухи: «Надо же, я и не знала обо всем этом! Очень интересно, конечно, однако даже близко ничего подобного не было. Алексей давно ухаживал за мной, это в команде знали все, в том числе и Роднина. Какого-то противостояния, ревности у нас не возникало. Мы и по сей день в добрых отношениях с ней…»
