«…Миг между прошлым и будущим» - Зацепин Александр Сергеевич

— Зачем ты за него это делаешь? Он должен сам!

А у меня просто не хватало времени!.. Бабушка маме говорила:

— Ну, у тебя и сын!.. Носится как угорелый! У него шило в одном месте!..

После школы мне надо было скорей раздеться, скорей поесть и заняться, наконец, каким-нибудь любимым делом. Я и уроки делал быстро.

Мама преподавала в школе. Позднее, когда отец стал известным в городе врачом и мы уже жили в достатке, — занималась домом и моим воспитанием.

В доме, где мы жили, было четыре комнаты и кухня. Во дворе — клумба с цветами, сарай-дровяник, огород.

Какое-то время с нами жили бабушка и дедушка, родители мамы. Дедушка был фармацевтом в аптеке, но в то время уже не работал. Отец потерял своих родителей еще в детстве, когда учился в Томском медицинском институте.

Отец у мамы — поляк. Его родителей из Польши когда-то этапом сослали в Сибирь, и они шли туда, в Томск, три года. И дед мой Болислав Михайлович Оксентович родился в дороге. В Томске, когда он вырос, женился на русской, и мама моя — наполовину полька. А я, выходит, поляк — на четверть. Потом отец работал в инфекционной больнице. Так получилось, что он занес инфекцию из больницы, и два моих старших братика (меня еще не было) погибли…

Папа, мама и я

Когда я пошел в школу, меня хотели отдать учиться немецкому языку и музыке, но мама настояла, чтобы чему-то одному. «Он такой слабенький, маленький, сразу такую нагрузку не выдержит!» Поэтому решили учить меня только музыке.

Никто и не думал, что я буду музыкантом, а тем более композитором. Отец любил музыку, у него был патефон, много пластинок — Шаляпин, Собинов, оперы, Мусоргский, Глинка… По воскресеньям, когда у него иногда было время, он усаживал меня послушать какую-нибудь серьезную музыку.

В классе третьем-четвертом я уже пытался что-то сочинять. У меня было два приятеля — Вадим Миловидов и Борис Заболоцкий. Вадик учился в той же музыкальной школе, что и я. Мы с ним общались, что-то на пианино играли, весело, с юмором. Я даже «жиганскую» песню сочинил. «Жил Моркова-хулиган, по всей Каменке жиган. Он мотуху отравил, деду уши отрубил. Слушай, Моркова, зачем так сурово?..» Короче, чепуха какая-то. Но все равно ее играли…

Меня тянуло к инструменту. Поиграть, посочинять что-нибудь. Родители на это внимания еще не обращали.

Параллельно с этим я увлекался спортом. Сибиряк — значит, лыжник! У нас на улице Чехова была большая, довольно крутая гора в Каменку (Каменка — это речка). Вот туда мы все и ходили на лыжах прыгать с трамплина. На коньках я хорошо катался, на велосипеде.

Высокий блондин в красных ботинках

Однажды летом, когда мы были в деревне, отец учил меня плавать. Обь — река огромная, мне тогда казалась просто необъятной, да и течение немаленькое… И вот отец мне показывает, как надо руками и ногами красиво разводить, все вроде просто, а у меня почему-то не получается… Разве что с ломом наперегонки.

Тогда отец с приятелем сели в лодку, взяли меня и поплыли. Вроде как покататься. Когда берег был уже достаточно далеко, отец неожиданно скинул меня в воду. Лодочка вмиг отплыла, я, естественно, дико заорал, забарахтался, но на дно не ушел, на поверхности все же держался. Водички, конечно, отпил из Оби немало, страху натерпелся. Барахтался, барахтался, а отец смеется и говорит:

— Ну, давай, давай к лодке подплывай! Чего ты на одном месте застрял!..

Мне пять лет

Я заколошматил руками еще сильней и поплыл. Не как дельфин, конечно, но уже и не как топор.

После этого урока обучение пошло легче: я уже не боялся воды…

Когда подрос, у меня появился немецкий, трофейный велосипед. Он был без свободного хода, то есть педали все время крутились, как в цирковом. Поэтому я мог на нем и на заднем колесе спокойно ездить.

На Красном проспекте, главной магистрали Новосибирска, мы цеплялись за машины. Внизу улицы они шли медленно, в гору. Мы цеплялись за борт и ехали. Потом я усовершенствовал эту технику. Привязал веревку к раме, на конце ее соорудил крючок. Его и цеплял к грузовикам. Как-то раз зацепился и ехал себе комфортно, посвистывал. Вдруг цепь слетела, и педали заклинило. Благо грузовик ехал медленно. Я соскочил с велосипеда и попытался догнать грузовик, чтобы отцепить крючок. Бегу во все лопатки, но догнать не могу! Потому как бежать с велосипедом в руках, хоть и трофейным, не очень удобно. Пришлось дернуть за веревку. Крючок оторвался и уехал вместе с грузовиком…

В сорок первом году, когда мне было пятнадцать лет, с приятелем Костей Федосеевым мы любили промчаться на велосипедах мимо высокого милиционера-регулировщика. Он был в желто-оранжевых, почти красных форменных ботинках американского производства. Машины тогда в городе тоже были американские — «Студебеккеры», «Виллисы».

Милиционер стоял на посту в конце площади Ленина. И вот появляемся мы на железных конях!.. Он нас видит. Уже приготовился свистеть. Идет на нашу сторону, останавливается. А мы бесстрашно целимся прямо в него, у нас такая тактика была… Он — в полной растерянности. Сшибут, чего доброго, сумасшедшие!.. А мы лихо объезжаем его с двух сторон… Вот это класс!..

Сочи, 1933 год

А из школы домой я почти всегда ездил на подножке у какой-нибудь машины или автобуса. Подножки тогда были удобные, не то что сейчас. Уцепишься как следует и едешь с ветерком. Если же попадался под руку грузовик, то цеплялся за борт, залезал в кузов, а потом, когда надо, спрыгивал. Ногой отталкивался назад, чтобы скорость гасить. В соответствии с законами физики.

Как-то мы с приятелем сели на прицеп грузовика, который вез длинный, свисающий рельс. И вдруг при переключении скорости крюк от прицепа выпал, и прицеп отцепился. Водитель ничего не заметил, едет себе по дороге, а мы на прицепе едем самостоятельно. Тут прицеп начинает заворачивать направо, а там лошади везут бочки с пивом. Я с ужасом думаю: ну, сейчас рельсом попадем прямо в лошадей и проткнем их насквозь!.. Мне стало так страшно!.. И ничего сделать не можем. Ни порулить, ни спрыгнуть… Прицеп повернул-таки и лишь выбил бочку из-под возчика. Возчик упал, к счастью, не сильно. Мы вышли из оцепенения, соскочили — и наутек. Шофер почему-то побежал за нами, как будто мы виноваты, что прицеп отцепился. Но попробуй нас догони! Через забор — в парк и — поминай как звали! Вот такое мелкое хулиганство…

Родителей — к директору!

В школе я учился хорошо, троек не было. На уроки тратил времени очень мало. Приходил из школы, меня кормили. Суп я терпеть не мог. У нас дома росли комнатные пальмы, и когда я был поменьше, выливал суп в горшок с пальмой. Мне говорили:

— О, как хорошо Сашенька суп ест!..

А потом бабушка нашла в пальме морковки, картошечки, лучок…

— Понятно, — сказала она, — куда суп идет!

После обеда я час-полтора делал уроки и несся в акробатическую секцию. Потом еще и дома тренировался. Я делал сальто переднее, заднее, стойку на руках, на одной руке. Влезал на ворота и мог стоять наверху на одной руке.