Лев Соцков - Код операции - Тарантелла. Из архива Внешней разведки России
Михай в сопровождении матери выезжает в Лондон, чтобы присутствовать на свадьбе принцессы Елизаветы Английской. В связи с обстановкой в Румынии у него усиливаются настроения не возвращаться на Родину.
Англичане и американцы вежливо, но настойчиво рекомендуют не делать этого, ведь он оставался, пожалуй, единственным более или менее значимым рычагом их влияния в Румынии.
Отречение
Государственный министр Сарджент доложил шефу Форин Оффис Бевину служебную записку следующего содержания:
«Американский посол сказал мне сегодня, что он только что имел встречу с королем Румынии, которому заявил, что вопрос относительно возвращения или невозвращения в Румынию относится к категории вопросов, которые король должен решать сам. Тем не менее он сказал королю, что его дальнейшее пребывание в Румынии представляло бы определенную ценность».
В Центре этот документ был оперативно получен, как и последующая переписка между Лондоном и Бухарестом в отношении судьбы Михая.
Министр иностранных дел Великобритании после беседы с Михаем направил в свое посольство в румынской столице телеграмму следующего содержания (цитируется с некоторыми сокращениями):
«Важно.
Совершенно секретно: Лично для посла Его Величества
Я видел короля Михая на приеме 24 ноября с. г. (1947 г .—Авт.). Присутствовала также королева-мать, которая в разговоре проявила гораздо большую активность, чем сам король. Она заявила, что если король возвратится в Румынию, то будет либо посажен в тюрьму, или, по крайней мере, обвинен в несуществующих преступлениях. Это ставит короля в невозможное положение, когда он должен подписывать законы и различные предписания, обвиняющие бедных румын, все преступления которых заключаются в несогласии с коммунистами.
Сам король показал свою беспомощность. Он высказал мысль, что вместо того чтобы сидеть в стране и придавать юридическую силу всевозможным законам, издаваемым правительством, для него было бы лучше остаться за пределами своей страны.
Я посочувствовал их затруднительному положению, но сказал, что Их Величества вероятно понимают, что я не могу дать какой-либо совет. Их Величества сказали, что они также понимают мое положение, что они были бы очень обеспокоены, если бы я узнал об их невозвращении на родину».
Витиевато, но позиция правительства Великобритании определена однозначно: королю следует оставаться в Румынии.
Посланник Его Величества в Бухаресте, Холмэн, отлично понял министра. В своей телеграмме за № 1440 от 1 декабря 1947 года он, в частности, писал:
«...Если королева-мать убедит короля не возвращаться, то я должен буду считать, что, наряду с соображениями политического характера, это прямо сыграет на руку коммунистам, — она тем самым принесет большой вред не только своему сыну, но и румынскому народу.
Здесь полагают, что король, как и всякий другой человек, будет выполнять свои обязанности по мере своих способностей, как неприятны и опасны они ни были бы. Если он не сделает этого и сознательно дезертирует со своего поста, он не сможет рассчитывать на какую бы го ни было поддержку со стороны тех, кто до последнего времени оказывал ему свое доверие и был уверен в нем».
В свое время в румынских политических кругах и при дворе довольно оживленно обсуждали тему вероятности брака Михая с английской принцессой Маргарет. Скептики, правда, говорили, что, помимо всего прочего, есть одно существенное препятствие, состоящее в том, что Румыния в недавнем прошлом была саттелитом Германии и находилась в состоянии войны с Англией. А устанавливать брачные отношения с королевским домом страны, которая недавно был врагом Англии, не очень-то этично.
Разумеется, это тоже нюанс, от которого не отмахнешься. Но если говорить о политической стороне дела, которая вообще часто присутствует в династических браках, то, видимо, следовало взять в расчет и вопрос о будущем монархии в Румынии. Здесь запас прочности был невелик, что следовало, кстати, и из приведенных выше английских правительственных документов.
Мы не будем углубляться в этот вопрос, констатируем лишь, что тот гипотетический вариант не состоялся, а Михай в соответствии с установленной процедурой запросил согласие румынского правительства на его брак с принцессой Анной де Бурбон. Одновременно он сообщил о своем возвращении в Бухарест.
Михай высказал пожелание, чтобы в Бухаресте его встретило правительство в полном составе. Это пожелание короля выполнено не было. Брак с Анной правительством санкционирован не был, более того, ему были высказаны претензии, что он не информировал кабинет о своих намерениях заблаговременно.
Ни для кого не было секретом, что вся эта история была лишь поводом для постановки завершающего акта противостояния.
30 декабря 1947 года Михай отрекся от престола и покинул Румынию. 5 января нового года Румыния была провозглашена Народной Республикой.
После непродолжительного пребывания в Париже и Лондоне Михай прибыл в Соединенные Штаты, где заявил, что не считает себя связанным актом об отречении, которое было навязано ему силой. Он был принят Трумэном, после беседы с которым сообщил прессе, что президент США разделяет его надежду возвратиться на трон, но что вопрос об образовании румынского правительства в эмиграции не затрагивался. Через полгода в Афинах состоялось бракосочетание теперь уже экс-короля Румынии Михая с Анной де Бурбон, принцессой Пармской. А советский орден «Победа» с бриллиантами, принадлежавший Михаю, через полвека будет продан с аукциона лицу, которое пожелало остаться неназванным.
Снова в Праге
Британское посольство в Праге получило пополнение. На должность заведующего отделом виз в ранге 1-го секретаря прибыл дипломат, работавший в Чехословакии еще до войны. Он был представлен в консульской службе МИДа и приступил к работе. Никто в представительстве не удивился обилию его связей в различных кругах пражского общества, относя это за счет давнишнего знакомства дипломата со страной. Те же, кому было положено знать, что секретарь посольства разведчик, тем более воспринимали его активность как вполне естественную. Сам он свою принадлежность к Интеллидженс сервис и не скрывал, слишком долго он работал под различными прикрытиями и осознавал, что хорошо известен многим контрразведкам. Этим человеком был полковник Гибсон, о назначении которого в Прагу в Центре знали из сообщения «Бритта».
Собственно в поле зрения советской внешней разведки он и попал-то благодаря «Бритту», поскольку деятельность последнего в интересах британской разведки отслеживалась еще с 20-х годов, а его неизменным начальником пятнадцать лет был Гибсон. На каком-то этапе изучения этого тандема материалы на Гибсона были выделены в самостоятельное дело, которое пополнялось и пополнялось.
