Александр Филюшкин - Василий III
Максим признался в том, что говорил слова: «Быть на той земли Русской турецкому султану, потому что султан не любит правителей от роду константинопольских царей, а князь великий Василий ведь внук Фомы Аморейского». Монах объяснял: «Я это, господин, говорил для бережения, чтобы князь великий от него берегся, поскольку султан турецкой родственников цареградских не любит нигде». Но и здесь нет никаких откровений и секретов — а то Василий III не знал, чей он потомок и что с его родственниками сделали турки.
Гораздо серьезнее на процессе 1531 года звучали религиозные обвинения. Максим и Вассиан Патрикеев осуждались за то, что порицали тройное крестное знамение, которое архиерей во время литургии совершает двумя свечами. Также обсуждались слухи о том, что Максим — колдун и пытался ворожить против Василия III. Вторично был поднят вопрос о критике Максимом порядка поставления русских митрополитов. Якобы афонец утверждал, что русские этим на себя навлекают анафему. Хвалил крамольник и митрополита Исидора, подписавшего в 1439 году Флорентийскую унию. Исидор для Русской православной церкви был абсолютно запретной фигурой, и это обвинение действительно звучало серьезно. Кроме того, Максима осудили за «порчу» священных книг, неправильные переводы и нарушение запрета читать и писать в волоколамском заточении. Его сослали в Тверской Отроч монастырь, где он и сидел до 1547–1548 годов[236].
Рождение Русской Фиваиды
Действия Василия III в отношении церкви нельзя сводить к выкручиванию рук вольнодумцам и полемике вокруг церковных имуществ. Первая треть XVI века, как уже говорилось, — время масштабного строительства храмов по всей Руси. Главная сторона этого созидания — крупная монастырская колонизация Русского Севера[237], создание целого созвездия северных монастырей, знаменитой Русской Фиваиды — особого феномена православной культуры.
Строго говоря, под Северной Фиваидой{7} понимаются обители Вологодской и Белозерской земель. Термин был придуман православным писателем Андреем Николаевичем Муравьевым, опубликовавшим в 1855 году книгу о паломничестве по северным святыням. Иногда выражение употребляется шире, для поэтического обозначения монастырей Севера вообще, иногда уже — применительно к местности Кирилло-Белозерского монастыря.
Колонизация имела два аспекта — духовный и экономический. По зову сердца горожане, крестьяне, бывшие воины, священники и монахи уходили в дремучие северные чащи, вооруженные Библией и топором. Находили дивной красоты места на берегах рек и озер, в лесных долинах. Рубили лес, рыли пещеры, строили скиты. Ели то, что давал лес, — ягоды, грибы, травяные отвары. Расчищали делянки под скромное хозяйство. Погружались в мир окружающей природы, роднились с ней (недаром появлялись легенды об отшельниках, друживших с волками и медведями). Думали, размышляли, беседовали с Господом. Молились, каялись, просили милости, знака Божьего.
Это был высокий духовный накал, возможный только в атмосфере пронзительной, ни с чем не сравнимой красоты Русского Севера. Кроме скитов и монастырей, здесь возникали святые места — источники, урочища. Они имели свою историю: например, место близ реки Свирь, где в 1508 году монаху Александру Свирскому, основателю одноименного монастыря, явилась Святая Троица. По мере накопления таких чудес и подвигов монахов возникла целая священная география Русской Фиваиды.
Со временем некоторые обители, основанные одиночками, прирастали братией. Монастырские земли расширялись. На них появлялись крестьяне. Они бывали как пришлые, так и местные — когда монастырь подчинял себе какую-нибудь деревеньку. Начиналось освоение земель, включение их в хозяйственный комплекс страны. На земли выдавались жалованные грамоты, с них платились налоги. Это была настоящая колонизация. Вряд ли Русский Север можно назвать «нашими Индиями» — здесь были принципиально иные отношения с местным населением. Крестьяне были своими же, православными, а аборигенов из финно-угорских племен крестили мирно, проповедью и личным примером, но не огнем и мечом. Русская колонизация, хотя и протекала примерно в то же время, не вела к таким катастрофическим последствиям, как испанская колонизация Нового Света (хрестоматийным примером является Гаити, где до прихода европейцев в конце XV века было 300 тысяч населения, а к 1515 году осталось 15 тысяч). Колонизируемые земли включались в хозяйственный оборот страны в общем-то на тех же условиях, что и другие. Здесь не было хищнического разграбления колоний, беспощадной эксплуатации новоосвоенных территорий. К ним относились бережно и по-хозяйски.
Освоение Русского Севера при Василии III дало несколько новых имен христианских подвижников. Прежде всего, надо назвать имя Нила Столбенского (†1554). Крестьянин Жабенского погоста Деревской пятины принял постриг в Псковском Савво-Крыпецком монастыре. Оттуда он вскоре ушел, и в 1515 году стал жить в лесу в одинокой келье. К нему начали приходить монахи, прихожане за советом и молитвой. Нила это тяготило, и он ушел. Зато на месте его кельи осталось поселение монахов, выросшее в Серемский монастырь. В 1528 году Нил поселился в вырытой собственноручно землянке на Столбенском острове на озере Селигер. Он вел крайне аскетическую жизнь — отказался спать в постели и спал стоя, повиснув на специально вбитых в стену землянки крюках. Питался тем, что приносил жалкий огород, и иногда — рыбой, которую дарили заплывавшие на остров рыбаки. В построенной около землянки часовне разместил собственный фоб и проводил все свое время около него в сокрушенных молитвах. Так он прожил 26 лет. После его смерти на острове возникла Столбенская пустынь.
Целая группа монастырей была основана мелким землевладельцем села Мандеры, постриженником Варлаамского монастыря Александром Свирским (†1533) и его учениками. Еще в конце XV века он заложил на реке Свирь Троицкий монастырь, в 1506 году — на той же Свири Спасский монастырь. Ученики Александра основали новые пустыни: Макарий под Новгородом — Оредежскую, Никифор — Важеозерскую на озере Важе, Афанасий — Сяндомскую под Олонцом, Адриан — Андрусовскую (также под Олонцом)[238].
Перечень монастырей, возникших в первой трети XVI века в Новгородской, Вологодской землях, Прионежье и Приладожье, под Белоозером и Галичем, содержит около сорока названий. Это был настоящий взрыв, разбросавший по земле звезды монастырского созвездия Русской Фиваиды.
Василий III, светские и церковные власти всячески поддерживали обители. Жалованные грамоты, налоговые и иммунитетные льготы, подарки и высочайшее покровительство — многие монастыри могли помянуть добрым словом великого князя всея Руси.
