Глеб Елисеев - Лавкрафт
В апреле 1935 г. «Вне времен» появился на страницах «Уиерд Тейлс». Лавкрафт явно вложил много сил в написание этого рассказа, хотя никогда не относился к нему как к серьезной работе. Ни Ран-Тегот, ни Гхатанотхоа не попали в главный пантеон Великих Древних — эти боги-монстры не упоминаются ни в одном из оригинальных текстов лавкрафтианы.
Последним из рассказов, обработанных Лавкрафтом для Хейзл Хилд, стал «Ужас на кладбище». Он относится к тем явно неудачным текстам «околокладбищенской» тематики, в которых нет никакой мистической глубины, вроде «В склепе». Сам Лавкрафт рассматривал их скорее как упражнение в «черном юморе», нежели как серьезную работу. Впрочем, в «Ужасе на кладбище» он не отказался и от литературного экспериментирования — в текст вставлены стилизованные под просторечие монологи обитателей селения Стилуотер о жутких событиях, случившихся в их деревне.
По тематике рассказ неожиданно перекликается с «Каменным человеком». Гробовщик Генри Торндайк изобрел некий раствор, который приводит человека в состояние, не отличимое от смерти. Он влюблен в мисс Софи Спрэг, которой не дает выйти замуж ее старший брат Том, потому что в этом случае пришлось бы делить имущество. Видимо, по наущению Софи Торндайк вкалывает убийственный состав ее брату-пропойце. Однако из-за нелепой случайности Торндайк также употребляет собственный препарат, и его тоже хоронят заживо. Но с этого времени по деревне ходят упорные слухи, распространяемые сельским дурачком Джонни Доу, что оба заживо погребенных еще явятся, чтобы отомстить Софи Спрэг.
Из-за лени или нарочитого литературного хулиганства большинство героев носят имена и фамилии, уже использовавшиеся в оригинальных или соавторских текстах Лавкрафта, — вроде Уилера из «Каменного человека», Зенаса из «Сияния извне» или Давенпорта из «Хребтов Безумия». Интересно — насколько Лавкрафту нравилось так подтрунивать над наивной госпожой Хилд, явно не воспринимавший этих замаскированных штучек и шуточек?
Более оригинальный и интересный текст в это же время Лавкрафт написал вместе с Э. Хоффманом Прайсом. Это было продолжение приключений, казалось бы, давно забытого Рэндольфа Картера. Идея нового рассказа, являющегося вольным продолжением «Серебряного ключа», возникла у Прайса во время одного из разговоров с Лавкрафтом в Новом Орлеане. Летом 1932 г. он написал текст, получивший заголовок «Властелин иллюзий», и отправил его в Провиденс, надеясь, что новый друг доработает окончательный вариант. Лавкрафт взялся за дело без видимой охоты, но, судя по всему, постепенно увлекся и переделал рассказ Прайса кардинальным образом. Окончательный вариант вышел из-под его пера в апреле 1933 г.
В первоначальном тексте Рэндольф Картер, обнаруживший серебряный ключ, проникает с его помощью в странную пещеру в Массачусетсе. Там он встречает человека, называющего себя Умр ат-Тавил. Тот отводит Картера в иной мир, где его поджидают Великие Древние. Они, против обыкновения, не оказываются зловещими монстрами и вполне добродушно объясняют Картеру устройство Вселенной, в которой время и пространство — это лишь иллюзии. В таких условиях сам Картер оказывается проявлением единого архетипа, воплощающегося в разных временах, и поэтому, при желании, может оказаться внутри любого из своих воплощений. В финале рассказа Картер, в облике старика, является людям, собравшимся, чтобы решить вопрос о его наследстве.
Лавкрафт сохранил многое из варианта друга, особенно в том, что касается сюжета. Но в итоге, как отмечал сам Прайса, из его текста вряд ли осталось больше пятидесяти слов. Хотя идеи, существовавшие в изначальном варианте, несомненно перекочевали из него и в окончательный. Например, рассуждения о переселении душ и равнодушной, но незлокозненной Вселенной ближе к воззрениям Прайса, увлекавшегося буддизмом, чем к взглядам и настроениям Лавкрафта.
В начале рассказа «Врата серебряного ключа» четыре человека встречаются в Новом Орлеане, чтобы решить вопрос о наследовании имущества исчезнувшего Рэндольфа Картера. Это Этьен-Лоран де Мариньи (Прайс), Уорд Филлипс (Лавкрафт), адвокат Эрнест К. Эспинуолл и некто Свами Чандрапутра. (Интересно, что двое из этих персонажей (де Мариньи и Чандрапутра) уже упоминались в рассказе «Вне времен», где об одном из них было сказано: «Вспоминаю, например, одного странного посетителя, появившегося в музее в ноябре, — темнолицего, в тюрбане, с густой бородой, с каким-то вымученным, неестественным голосом и удивительно бесстрастным лицом, с неловкими руками, затянутыми в нелепо выглядевшие здесь белые перчатки; он сказал, что живет в трущобах Уэст-Энда, и назвался именем Свами Чандрапутра»)[355].
Собравшихся в доме Картера Чандрапутра уверяет, что их друг жив, но с ним произошла невероятная история: он прошел через портал, открывающийся магическим ключом, в пространство, уводящее от привычной реальности к «Последней пустоте».
Далее, как и в исконном варианте Прайса, Картер там встречается с Умр ат-Тавилом — Проводником по иным мирам, а также с Великими Древними. Они сообщает ему, что «Достойный человек знает, что Иллюзия — это единственная Реальность, а Плоть — Великий Обманщик»[356]. Весьма любопытен и образ Великих Древних в рассказе. Все-таки в большинстве текстов Лавкрафта они самим фактом своего существования несут угрозу человечеству. В этом же рассказе Картер понимает, «как же тщеславны болтающие о зловещих и коварных Властителях Древности, якобы способных пробудиться от вековечного сна и гневно обрушиться на человечество, подумал он. Точно так же мамонт медлит перед тем, как отомстить червяку»[357]. Великие Древние вновь выглядят скорее некими сверхъестественными существами, отличающимися от образа могущественных, но вполне материальных инопланетян, казалось бы, прочно закрепившегося в псевдореалистических сочинениях Лавкрафта: «Они восседали очень прямо и были похожи на людей, хотя Картер знал, что это не люди. На их покрытых капюшонами головах засверкали тиары невиданных цветов, и они напомнили ему фигуры, высеченные неизвестным скульптором в высоких запретных горах Тартара. В складках их одежд виднелись длинные скипетры с резными оконечностями, в которых улавливалась древняя причудливая тайна»[358].
Затем Картер видит неисчислимое количество воплощений своей сущности в самых разных мирах и временах, и слышит глас самого Йог-Сотота: «Мир людей и людских богов — лишь малая грань ничтожно малого явления — трехмерного континиума. К нему ведут первые врата, где Умр ат-Тавил навевает сны Властителям Древности. Люди называют его реальностью, отвергая многомерный подлинник, как бредовый вымысел, хотя все обстоит совершенно иначе. То, что они считают сущностью и реальностью, на самом деле есть иллюзия и призрак, а то, что на Земле зовется иллюзией и призраком, — это сущность и реальность… Каждый представитель уходящих в глубь веков поколений — сын, отец, дед и так далее и каждый человек в разном возрасте — младенец, ребенок, подросток, мужчина — лишь одна из фаз этого вечного праобраза, зависящая от смены угла сознания или умозрительного плана. Рэндольф Картер в любой год своей жизни, Рэндольф Картер и его предки, люди и их предтечи, земляне и жители иных планет — только фазы абсолютного, вечного Картера вне времени и пространства»[359].
