Леонид Млечин - История внешней разведки. Карьеры и судьбы
Осенью 1993 года Примаков приказал усилить охрану территории, а офицерам не выходить в город с табельным оружием.
Евгений Максимович вспоминал:
«СВР была единственной спецслужбой, куда Ельцин во время разворота событий ни разу не позвонил. Накануне событий, как известно, президент подписал Указ № 1400 о роспуске парламента. Я узнал об этом за несколько часов до запланированной заранее встречи близкого круга друзей в клинике Владимира Ивановича Бураковского. Ехал к нему по Ленинскому проспекту, когда в машину позвонил Ельцин. Состоялся такой разговор.
— Как вы относитесь к моему указу? — спросил президент.
— Мне кажется, что он не до конца продуман.
— Я ожидал другого ответа от директора Службы внешней разведки.
— Я сказал вам так, как думаю. Было бы гораздо хуже, если бы руководитель Службы внешней разведки говорил неправду своему президенту. Но мое отношение к указу — это мое личное отношение. И я уверен, что вы не заподозрите СВР в антипрезидентских настроениях.
Ельцин положил трубку и больше ни разу не возвращался к этому телефонному разговору».
Самое любопытное состоит в том, что описанный эпизод не повлиял на отношение Ельцина к Примакову. Руководитель разведки фактически отказал президенту в поддержке и сохранил свой пост. Немногие президенты способны пережить такое спокойно и не сменить начальника разведки.
Находил ли Примаков взаимопонимание со своими подчиненными?
Большая часть аппарата разведки, условно говоря, состоит из консерваторов. Либералов меньшинство. Эти люди осторожны в высказывании своих политических взглядов, потому что единомышленников у них здесь немного. Остальные разведчики в той или иной степени недовольны происходящим в стране еще с горбачевских времен. Причем это свойственно не только ветеранам. И молодые люди со значением говорят:
— Подождите, еще все вернется, как было.
Насколько настроения аппарата разведки влияют на ту информацию и оценки, которые служба дает президенту? Правы ли дипломаты, которые считают, что специальные службы рисуют окружающий мир в искаженном свете и утверждают, будто страна со всех сторон окружена врагами?
Разведчики, с которыми я разговаривал, убеждали меня в том, что достоверность разведывательной информации гарантируется многоступенчатой системой ее проверки. Любое сообщение резидентуры будет проверено в Центре, сопоставлено с информацией из других источников. Разведка не может позволить себе опозориться, представив президенту ложные данные. Такая история может сломать не одну генеральскую карьеру.
Но никто и не говорит о сознательном искажении фактов. Речь идет об их подборе, оценке и интерпретации. Почему акценты в своих прогнозах и оценках разведка ставит иначе, чем дипломаты или ученые? Возможно, дело в том, что даже в мирное время, даже после окончания холодной войны разведчики все равно ощущают себя так, словно они находятся на поле боя. Не повлияла ли в этом смысле атмосфера разведки на самого Примакова? Не изменился ли сам Евгений Максимович, спросил я его близких друзей.
Они были единодушны:
— Не он изменился, а в разведке при нем многое изменилось… Единственное, что в нем самом изменилось, — это то, что о работе у него, как говорится, клещами ничего нельзя было вытащить. Под пытками бы не рассказал. Ну, мы тоже понимали, не спрашивали у него то, что спрашивать нельзя.
Я спрашивал товарищей и коллег Примакова по разведке:
— В редкую минуту душевной расслабленности, когда Примаков был склонен говорить о себе, — как бы он хотел, чтобы его вспоминали в разведке?
— Он очень дорожил тем, что сумел сохранить разведку. И это ему прямо говорили. В глаза.
Евгений Максимович надеялся остаться в разведке до пенсии. Не получилось. Он проработал в Ясеневе четыре года и четыре месяца.
5 января 1996 года директора Службы внешней разведки Евгения Примакова вызвал к себе президент Борис Ельцин — не на обычный доклад, без бумаг и справок. Причем вызвал не в Кремль, а на дачу. Примакова не предупредили, о чем пойдет речь. Но догадаться было не сложно.
Звезда Андрея Козырева, который был первым ельцинским министром иностранных дел, закатилась. До Примакова донеслись слухи, что Козырев уже фактически смещен со своего поста. Когда Примаков появился на президентской даче, Борис Ельцин сразу сказал ему:
— Есть идея назначить вас министром иностранных дел. Как вы на это смотрите?
У Евгения Максимовича были личные причины отказываться от этого назначения. Ему нравилась работа в разведке. Служба внешней разведки по степени политического влияния почти сравнилась с Министерством иностранных дел, а необходимая на посту министра публичность только смущала Примакова.
Но он заговорил о другом. До президентских выборов оставалось меньше шести месяцев, все мысли Ельцина были поглощены выборами, и Примаков сказал:
— Борис Николаевич, мне кажется, вам не стоит этого делать. В предвыборной ситуации такое назначение неоправданно по многим причинам. Я окажусь неприемлемой фигурой для Запада, где меня считают другом Саддама Хусейна, аппаратчиком старой школы, консерватором, руководителем спецслужбы и так далее.
Ельцин выслушал его внимательно и ответил:
— Мне кажется, что минусы, о которых вы говорите, могут обернуться плюсом. Вы меня не переубедили, но, если хотите, будем считать, что вопрос остается открытым.
Американский президент Джордж Буш-старший был в свое время директором ЦРУ, а министр иностранных дел Германии Клаус Кинкель — главой немецкой разведки. Так что в самом переходе из разведки в дипломатию не было ничего необычного.
9 января 1996 года директор Службы внешней разведки прибыл к президенту с обычным докладом о ситуации в мире. Ельцин хитро посмотрел на Примакова:
— Ну как? Перерешили?
Примаков с металлом в голосе (как он мне сам говорил) попытался отказаться еще раз:
— Нет, я своего мнения не изменил.
Ельцин махнул рукой:
— А я перерешил.
Примаков попросил разрешения остаться в разведке еще несколько месяцев, чтобы спокойно завершить начатые в Службе внешней разведки дела. Ельцин кивнул, но заботы разведки его в тот день не интересовали.
Примаков вернулся к себе в Ясенево и сел работать. Открыв дверь, в кабинет мягко вошел секретарь. В разведке — так повелось со времен КГБ — секретарями работают мужчины. Секретарь сказал:
— Извините, Евгений Максимович, в телевизионных новостях только что передали, что вы назначены министром иностранных дел Российской Федерации.
