Олег Калугин - Прощай, Лубянка!
Примечателен эпизод, происшедший во втором туре кампании, когда моим единственным соперником остался Н. Горовой. Я прибыл в станицу Ленинградская, считавшуюся оплотом консервативных сил в крае, для новой встречи с избирателями. На предыдущей встрече районный партаппарат сумел дать организованный отпор моему выступлению, подобрав своих людей и ограничив доступ народа с улицы.
Видимо, и в этот раз секретарь райкома Сергейко рассчитывал на успех, тем более что приезд Горового давал ему возможность продемонстрировать свою преданность начальству.
Еще на подступах к станице мы заметили праздничное оживление, развешанные флаги, транспаранты. Играла музыка, и сотни людей двигались по улице к стадиону, где была намечена встреча.
Стадион уже был почти заполнен, на эстраде выступал хор кубанских казаков, облаченных в красочные одежды. Сергейко стоял у входа, сложив руки, и победительно осматривал входивших. Мы спокойно расселись на трибуне и ждали сигнала о начале встречи. Сигнала не поступало: Горовой задерживался. Делать было нечего. И тогда предоставили слово мне. Выступление мое шло в обычной манере, хотя я испытывал определенное напряжение, видя нагло ухмыляющуюся физиономию Сергейко прямо перед собой. Затем последовали вопросы. По их тону, по реакции присутствующих я чувствовал, что происходит перелом в мою пользу. То же самое, очевидно, ощутил и Сергейко. Не успели стихнуть аплодисменты после моего очередного ответа, как Сергейко выскочил на трибуну, схватил микрофон и обрушился на меня потоком брани. Я запомнил только, что после слова «предатель» стадион зашумел. Сергейко, брызжа слюной, задыхаясь в верноподданническом экстазе, повторил: «Предатель».
И вдруг стадион как будто обрушился. Мощный рев толпы заглушил последние слова незадачливого партсекретаря: «Вон! — кричала толпа. — Вон отсюда, ублюдок!» Сергейко от неожиданности залился багровым румянцем и замычал. «Вон отсюда, долой с трибуны!» — продолжали кричать вокруг. Внезапно меня окружили нарядные казаки из хора, стали обнимать, целовать. «Мы с тобой, генерал, — говорили они. — Этот Сергейко никого здесь не представляет».
Встреча закончилась. Как побитый, молчаливо уходил с поля боя секретарь райкома. Он проиграл это сражение, как проиграли его и те аппаратчики, которые давно уже «вышли из народа» и не понимают его.
Накануне голосования в городском парке состоялся большой предвыборный митинг. Старожилы Краснодара говорят, что никогда они не видели в последние пятнадцать-двадцать лет такого ажиотажа вокруг какого бы то ни было политического мероприятия. Действительно, к Затону — месту, отведенному властями для митинга, потоком шли люди, многие с детьми. Когда я подходил к парку и с трудом пробился к трибуне, там уже бушевал скандал. Руководство окружной предвыборной кампании, взяв бразды митинга в свои руки, не сумело их удержать, и они перешли к энергичному представителю нашей команды В. Уражцеву. Вместе с другими Уражцев фактически оттеснил стоявшее на трибуне исполкомовское руководство. Предложение заслушать кандидатов в депутаты по алфавиту вызвало дружное несогласие толпы. Она пришла слушать только одного человека.
Когда я поднялся на шаткий деревянный помост, выбора уже не было. Я, правда, сделал попытку сгладить обстановку, предложив микрофон космонавту Береговому, но он горделиво отклонил мой жест. Я не успел вымолвить и двух слов, как микрофон неожиданно отключился. Еще через минуту в воздухе появился спортивный самолет, который на бреющем полете выделывал различные фигуры в воздухе, с ревом пролетал над верхушками деревьев. В отдельные мгновения он снижался буквально до нескольких метров, и я с оцепенением думал, что простая неисправность или неспособность летчика вывести машину из пике могут закончиться трагедией, которая унесет жизни десятков людей.
Митинг был на грани срыва. В толпе с беспокойством, а то и ужасом наблюдали за фортелями незваного авиатора. Из-за шума говорить было невозможно. Потом мои бывшие коллеги из КГБ сообщили, что авторство этой затеи принадлежало генералу КГБ В. Новикову, а начальник Краснодарского УКГБ Василенко координировал всю операцию из своего кабинета. Но в тот момент я видел только злорадные лица моих соперников и представителей власти, которые под шум мотора стали поспешно покидать трибуну.
И все же мы преодолели. И рев самолета, и выключенный микрофон, и пьяных незнакомцев, пытавшихся взобраться на помост и учинить драку, и призывы из толпы немедленно идти к крайисполкому и громить его.
Возбужденную массу мы сумели вернуть в организованные рамки. Митинг продолжался с помощью мегафонов, потом подключили усилители. Народ, расходившийся по домам уже затемно, нас поддержал. Становилось все более очевидным, что большинство будет за нами.
19 августа, в день выборов, мы долго не уходили из штаба.
Первые ласточки долетели телефонными звонками около полуночи. В Сочи, Новороссийске, Майкопе, Армавире, ряде станиц мы лидировали с заметным перевесом над соперниками. Краснодар уже был в наших руках, но с более скромными итогами, чем мы ожидали. Поступали сообщевия от наших единомышленников о попытках нарушить тайну голосования, манипуляциях с бюллетенями.
До утра мы так и не дождались результатов, хотя стало очевидно, что я набрал наибольшее число голосов. Когда их объявили официально, я ощутил не столько радость, сколько чувство уверенности и спокойствия.
46 % голосов избирателей против 10 с небольшим, полученных ведущим соперником Горовым — это уже почти победа.
Предстоял второй тур. Но теперь у нас появилось беспокойство другого рода. Если в первом заходе число принявших участие в голосовании составляло около 60 %, то как поведет себя утомленный затягивающейся кампанией избиратель во втором туре? Может быть, просто предпочтет остаться дома или заняться уборкой урожая на огороде? К тому же мы получили сигнал, что партийно-советский аппарат работает в пользу именно такого исхода второго тура. Ведь если голосовать придет меньше 50 % избирателей, то, как бы мы ни старались, выборы будут признаны недействительными.
С учетом этой ситуации наша команда с удвоенной энергией бросилась в очередной бой. Основное внимание было уделено селу, где сонное равнодушие и относительная сытость могли, по мнению доверенных лиц, сыграть с нами злую шутку.
Не потеряли, видимо, надежду и мои противники. В Сочи срочно устроили семинар по вопросам борьбы с организованной преступностью, на который прибыл зампред КГБ, начальник разведки Л. Шебаршин. Он не замедлил разразиться огромным, на целую полосу, интервью в «Советской Кубани», восхваляющим работу органов КГБ.
