Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед
«…Акинфий Никитич решительно изменил свой образ жизни и стал жить вельможею; начал тем, что на отцовском и дедовском месте выстроил огромный каменный дом в три этажа (1730—1734 гг.), который, выключая подземных коридоров, подвалов и кладовых, имел 7 сажень высоты и 30 сажень длины (15,1 и 64,8 метра. — И. Ю.). Дом этот, соответственно колоссальному богатству хозяина, был отделан с дворцовою роскошью, где, как говорится, золото и серебро столы ломило; картины итальянской и фламандской школы украшали штофом и бархатом обитые стены[747], обставленные богатыми зеркалами и немецкою мебелью; там дивные растения Флоры и Помоны украшали окна и всходы лестниц, златопернатые заморские птицы красовались в золотых и серебряных клетках; всех родов обезьяны и множество других редкостей удивляли посетителей. Тула в первый и, конечно, в последний раз видела у себя такую редкую чудес палату!»
Эти восторги могут показаться заимствованными из волшебной сказки — чем не представший взору Людмилы дворец волшебника Черномора? Но в том, что таким мог быть и реальный дом, убеждаемся, заглянув в опись имущества покойного Акинфия, где только запонок алмазных числилось 85, а алмазных и иных разных перстней — 52. Впрочем, о перстнях Афремов не упоминает. Что ж, вот мелькнувшие в его описании картины — по описи, их от Акинфия осталось 173.[749]
Пожалуй, самыми памятными событиями в истории демидовского дома-дворца оказались упомянутые посещения его императрицей Елизаветой Петровной, наследником престола Петром Федоровичем, будущим императором, и его невестой Екатериной Алексеевной, тоже в грядущем императрицей. Они случились, когда жить Акинфию оставалось меньше года.
Этажами, поднимавшимися над уровнем земли, пространство дома не исчерпывалось. Афремов: «Под всем домом этим устроенные подземные коридоры и кладовые с железными дверями, конечно, имели назначение к складке здесь железа и меди, привозимых в Тулу с многих заводов Акинфия Никитича». В самом конце XVIII века угловая часть уцелевшего демидовского дома была продана в казну и перестроена. «Разрушенные подземелья под домом этим долго служили предметом нелепых рассказов между оружейниками, где искатели кладов по ночам часто осаждали железные запоры и двери недоступных демидовских подземных кладовых, и рассказам о ночных подвигах этих несть числа»[750]. А в одном из сохранившихся фольклорных рассказов о демидовском доме (публикация 1880 года) присутствуют совсем уж сказочные детали: дувший из подземного хода сильный ветер, не пускавший в него любопытных, и духи, явившиеся, когда туда попытались проникнуть с крестным ходом[751].
Автор книги в начале 90-х годов прошедшего века сам неоднократно слышал от коренных жителей тульского Заречья рассказы о подземных ходах, якобы соединявших связанные с Демидовыми здешние постройки. Что уж говорить о веке позапрошлом, когда эти подземелья — подвалы полуразрушенного дома — действительно существовали и были, возможно, в принципе доступны.
Другой тульский каменный демидовский дом находился на заводе. Когда он был построен — неизвестно, косвенные данные склоняют к предположению, что он моложе дома в слободе. Его изображения также не найдены, но известно о нем больше, чем о слободском. Сохранились поэтажные его планы, а также перечни материалов, заготовленных при его разборке (она произошла в 1779 году). Этого, конечно, недостаточно, чтобы представить облик дома и его интерьеры во всей полноте, но кое-что, причем абсолютно достоверное, сказать о нем можно.
Фасад изображенного на планах жилого дома ориентирован вдоль берега реки Упы, нынешнее русло которой находилось от него примерно в 650 метрах к югу.
В доме два этажа: верхний, господский, и нижний, где располагались «люцкие покои». На верхнем по 14 окон на южном и северном фасадах, по пять на западном и восточном, на нижнем этаже их было меньше. По центру северного фасада находилось крыльцо (под ним две «полатки»), по центру южного — балкон.
Поднявшись на второй этаж, посетитель попадал в сени с выгороженными в них тремя чуланами. Дверь, расположенная напротив входа, вела в зал, самую большую комнату на этаже. Двери слева и справа — в прихожие левой и правой половин. Каждая имела по пять комнат. В правой — две спальни, две «передспальни» и кладовая. Спальни были устроены в угловых комнатах, имели одна четыре, другая шесть окон. Дверь из левой прихожей вела в просторную столовую, занимавшую на втором этаже северо-восточную угловую комнату. Особую зону образовывали еще три помещения в этой части здания: передняя, детская и спальня. В обеих (левой и правой) его половинах находились симметрично расположенные кладовые. В каждой из комнат, исключая кладовые, стояла печь. Спальня в юго-западном и детская в юго-восточном углах имели пристроенные снаружи к боковым фасадам комнатки «нужников», еще один, внутренний, был выгорожен в сенях.
Сохранилось описание дома, выполненное при его продаже в казну в 1779 году. От времени, когда в нем жили, осталось немногое, но кое-что любопытное все же мелькает. Приведем в качестве примера описание зала, находившегося по центру второго этажа: «Зал з железными связми, со входу во оной на правой руке кафелная печь на чюгунных столбиках, под печью выслан пол чюгуном, ачаг для третья чаю кирпичной, два окна, в каждой по одной окончины, железныя затворы на заднее крыльцо, двое дверей створчетых, изнутря деревянные, [с] стеклами, снаружи железные, на крыльце решетка чюгунная, на выходе створчетые двери, обиты сукном зеленным, которое уже ветхо, с медным нутреным замком». Сукном или парусиной были обиты многие двери; чаще всего они были зелеными, но присутствовали и более «веселые» цвета (в описании второго этажа: «…в нужник двери обиты обоем порусинным голубаго, желтаго и белаго цвета»). Ткань использовалась не только для обивки дверей («…небольшее число во оном же покое под сводом обита обоем кругом порусинным с синими и желтыми травами»). В интерьере изобилие металла — кажется, всё, что можно из него сделать, именно из него и сделано. Особенно богаты им вспомогательные помещения: «…кладовая с сводами, в ней два окна глуховых, в одном изнутря затворы железныя, в другом, как изнутря, так и ис покою ж затворы железныя ж, пол выслан чюгуном, на пороге доска чюгунная, двери створчетыя, железныя, как изнутря, так и ис покою, с ну-треными железными замками и с крюком железным»[752].
Каменный дом соединялся переходом со стоявшим поблизости зданием, названным в описи «покоем о дву этажах». Переход шел от столовой, что подсказывает назначение «покоя». Функциональным его ядром была вынесенная из основного здания кухня, которую дополняли людские палаты, жилые комнаты (вероятно, для персонала), сени и нужники. В северо-западном углу постройки располагалась лестница на второй этаж, соединенная с переходом, ведшим к столовой палате.
