Наталья Пирумова - Бакунин
Начиная с августа 1871 года в итальянской демократической прессе появляется серия его статей, направленных сначала против религиозных воззрений Мадзини, а затем и против его политической программы.
Выступая как член Интернационала, защищая международную солидарность, Парижскую коммуну от нападок реакции, Бакунин в то же время проповедует свои антигосударственные, федералистские идеи.
Благодаря отсталости итальянского рабочего движения, незнакомству широких кругов с опытом революционной борьбы других стран, инстинктивной тяге всех демократических сил к социализму пропаганда Бакунина, выступавшего под флагом Интернационала, имеет большой успех. Его выступления против политической борьбы подхватываются итальянскими революционерами, в представлении которых само понятие политической партии связывается с беспринципностью, политиканством и интригами.
Связи Бакунина в Италии, ограничивающиеся ранее главным образом Неаполем и Флоренцией, распространяются на Милан, Лугано, Болонью и другие города, а число его сторонников быстро растет.
Первые секции Интернационала в Испании были основаны бакунистами, из которых главным деятелем стал Т. Г. Мораго. Используя популярность Интернационала, Бакунин вооружил эти секции анархической программой «Альянса». Таким образом, представительство испанского рабочего движения на конгрессах Международного товарищества с самого начала оказалось анархическим.
Деятельность «Альянса», в значительной мере направленная против руководства Генерального совета всем международным рабочим движением, вносила дезорганизацию в его ряды. Для сохранения и укрепления единства руководства движением необходима была решительная борьба против «Альянса».
Летом 1871 года в Генеральном совете был поставлен вопрос об исключении из Интернационала секций «Альянса».
Некоторые юрские секции решили самораспуститься. Получив известие о таком намерении юрцев, Бакунин был возмущен.
«Пусть не говорят мне, что я должен принести жертву ради блага и успокоения самого Интернационала. Никогда благо чего-либо не может быть достигнуто при помощи подлости. Мы не имеем права склоняться перед ними, потому что, уступая им, мы унижаем наше дело и наши идеи, и, чтобы сохранить видимость мира в Интернационале, мы должны будем пожертвовать для этого правдой и нашими принципами.
Открытая борьба придаст Интернационалу силу и жизнь, потому что в открытой борьбе, в столкновении будут замешаны не только личности, но и принципы и идеи».[483]
Теоретическому основанию этой борьбы Бакунин посвятил и свою главную работу «Государственность и анархия». Начал он писать ее еще в 1870 году, но события увлекли его в другую сторону. После нечаевской эпопеи, после франко-прусской войны и Парижской коммуны, после книги «Кнуто-германская империя» он снова вернулся к прерванной работе. Борьба, развернувшаяся в Интернационале, требовала, считал он, ясной формулировки его позиции. В своем бескомпромиссном отрицании государственности, в своей враждебности к марксистскому учению о государстве Бакунин был глубоко не прав.
Потеряв в пылу полемики объективность оценок, не вдумываясь в аргументацию своих оппонентов, он не заметил главного — того, что сближало анархизм с марксизмом. Этим сближающим моментом и был вопрос о государстве. «Маркс сходится с Прудоном в том, что они оба стоят за „разбитие“ современной государственной машины. Этого сходства марксизма с анархизмом (и с Прудоном и с Бакуниным) ни оппортунисты, ни каутскианцы не хотят видеть, ибо они отошли от марксизма в этом пункте»,[484] — писал В. И. Ленин в 1917 году.
Владимир Ильич пояснял, что государство нужно пролетариату лишь на время. «Мы вовсе не расходимся с анархистами по вопросу об отмене государства, как цели. Мы утверждаем, что для достижения этой цели необходимо временное использование орудий, средств, приемов государственной власти против эксплуататоров, как для уничтожения классов необходима временная диктатура угнетенного класса».[485]
Маркс и Энгельс упрекали анархистов не в том, что они мечтали об упразднении государства, а в том, что осуществить это они хотели теперь же, в том, что принципы анархии они пытались применить в современном строе. Государство не упраздняется, оно отмирает — такова была точка зрения Маркса и Энгельса.
«Из того, что государство — форма преходящая, не следует, что это форма уже прешедшая. — писал Герцен в „Письмах к старому товарищу“, — …и что значит отрицать государство, когда главное условие выхода из него — совершеннолетие большинства».[486]
Но Бакунин не замечал всей очевидности этих аргументов. Только полная свобода, считал он, могла бы породить и свободную организацию общества.
«Если есть государство, то непременно есть господство, следовательно, рабство; государство без рабства, открытого или маскированного, немыслимо, — вот почему мы враги государства».[487]
Бакунин обнаруживает полное непонимание сущности народного государства. Он спрашивает: «Что значит пролетариат, возведенный в господствующее сословие? Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления?» Нет, это не так, полагает он. Управление будет осуществляться представителями народа. Но и временная диктатура не устраивает Бакунина.
Как же обойтись без нее, как осуществить организацию общества в период революции и в последующее время создания основ новой жизни при том отсутствии «совершеннолетия большинства», о котором писал Герцен?
Социальная революция должна привести к уничтожению всякого принципа власти, и тогда правительство превратится в простое управление общими делами, отвечает на этот вопрос Бакунин. С уничтожением политической централизации, с ликвидацией политического государства будет осуществлен принцип добровольной организации снизу вверх, обеспечивающий полную свободу личностей и групп.
Подобное решение главного вопроса революции, вопроса о власти, крайне утопично.
«Мы не утописты, — писал Ленин, — мы не „мечтаем“ о том, как бы сразу обойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне нужды марксизму и на деле служат лишь оттягиванию социалистической революции до тех пор, пока люди будут иными. Нет, мы хотим социалистической революции с такими людьми, как теперь, которые без подчинения, без контроля, без „надсмотрщиков и бухгалтеров“ не обойдутся».[488]
