Поль Зюмтор - Вильгельм Завоеватель
С начала эпохи завоевания нормандцы принесли в Англию жанр эпической поэзии, получивший название «песни о деяниях» (chansons de geste). Ордерик Виталий рассказывает, что около 1080 года капеллан Гуго Авраншского, призванный заботиться о спасении душ доверенных его попечительству баронов, пытался подвигнуть их к покаянию и исправлению, рассказывая им о воинах, прослывших в миру святыми. Наиболее известным примером героического эпоса была и остается «Песнь о Роланде», ранняя редакция которой относится к эпохе нормандского завоевания Англии. Нормандские клирики привнесли в завоеванную страну и наиболее передовую для того времени форму латинской школьной традиции. Монастыри Сент-Эвруль и Сен-Кан, располагавшие большими скрипториями, направляли преподавателей во многие английские аббатства. Монахи из Сент-Эвруля основали школу в Кембридже, а Жильбер Криспен, монах из Бекского монастыря, ставший аббатом в Вестминстере, написал биографию Ланфранка и историю его борьбы за церковную реформу.
Около 1100—1130 годов несколько англо-нормандских церковных писателей, родившихся в последние годы правления Вильгельма Завоевателя, создадут новые образцы исторических сочинений. Соединенными усилиями ломая прежние рамки анналистики и порывая с риторической концепцией повествования, они свидетельствовали о зарождении коллективного сознания среди привилегированного класса созданного нормандцами государства. За историками английской династии, Вильгельмом Мальмсберийским и Генрихом Хантингдонским, одно или два поколения спустя последуют первые хронисты, писавшие на народных языках, — Джеффри Гаймар (родился около 1140 года) в Англии и родившийся около 1160 года в Нормандии Вас, автор «Романа о Ру». Они расширили горизонты исторического исследования, попытавшись вписать историю своего времени в контекст всемирной истории, что было, безусловно, новаторским подходом. Флоренс Уорчестерский, первый среди них, еще около 1100 года прибавил к анналам своего аббатства всемирную хронику, скомпилированную из произведений англосаксонского или ирландского происхождения. После него нормандец Роберт де Ториньи, монах Бекского монастыря, а затем аббат обители Мон-Сен-Мишель, придаст этому жанру надлежащую форму. В этой плеяде историков Ордерик Виталий занимает особое место. Незаконнорожденный сын рыцаря Роже де Монтгомери и англосаксонки, он появился на свет в 1075 году в Шропшире. В юном возрасте став монахом аббатства Сент-Эвруль, около 1120 года он начал писать историю своего монастыря. Постепенно первоначальный проект расширился до масштабов всеобщей истории Церкви, начиная с евангельских времен. Эта «Церковная история», автор которой, несмотря на свое восхищение Вильгельмом Завоевателем, пересказывает самые нелицеприятные для того слухи, циркулировавшие в его время, во многих своих частях основывается на некритической компиляции, однако во всем, что касается современных автору Нормандии и Англии, она является незаменимым источником сведений, кладезем метких суждений и ярких портретов.
Что касается архитектуры, то в результате завоевания усилилось нормандское влияние, ощущавшееся еще во времена Эдуарда Исповедника. Большинство епископов и аббатов, прибывавших с континента, не только приносили собственные представления о строительстве церковных сооружений, но и, вероятно, привозили с собой мастеров. Начиная с 1070 года на протяжении жизни одного или двух поколений большинство прежних кафедральных соборов и монастырских церквей было перестроено. Даже Вульфстан, захваченный этим движением, в 1084 году снес, точно от сердца оторвал, кафедральный собор в Уорчестере, построенный его предками, чтобы на его месте возвести церковь в нормандском стиле. Английские церкви, в полной мере сохраняя гармонию, свойственную храмам в Нормандии, как правило, имели более крупные пропорции. В 1087 году в семи диоцезах королевства из пятнадцати кафедральные соборы находились в стадии строительства или реконструкции. Вместе с новой архитектурой в Англии укоренился и новый стиль литургической жизни, прежде неведомый у англосаксов.
На протяжении жизни трех поколений после нормандского завоевания Англии в стране сформировалась новая, оригинальная культура — синтез культур завоевателей и завоеванного народа. Алглосаксы и нормандцы проявили готовность и способность слиться в единое целое. Достойное восхищения великолепие старой англосаксонской цивилизации было подобно красоте осеннего увядания, тогда как молодая нормандская цивилизация, только что оторвавшаяся от своей нордической почвы, стремилась, словно бы ища оправдания своему существованию, приобщиться к древней традиции. Завоевание открыло животворным течениям европейской мысли и энергии нормандцев широкое поле деятельности. Так менее чем за столетие одна из старейших стран Запада достигла такого уровня организации, концентрации и внутреннего единства, при котором стало возможным то, чего ей до сих пор недоставало, — национальное самосознание.
Последние битвыЕдва прибыв в Нормандию, Вильгельм двинулся во главе своего рыцарского ополчения в Бретань, где новый герцог Ален отказался принести ему вассальную присягу верности. Дабы принудить его к этому, Вильгельм снова, уже в который раз, осадил Доль, и опять безуспешно. И тогда он предложил компромиссный мир, подобный тому, какой ему удалось заключить в Мэне. Гарантией этого мирного соглашения должен был стать брак его дочери Констанции с Аленом. Однако брак этот оказался недолгим: спустя четыре года Констанция умерла бездетной, и Ален вступил в брак с дочерью Фулька Анжуйского.
1087 год выдался в Англии еще хуже предыдущего. К голоду добавилась эпидемия злокачественной лихорадки. Эта новость отнюдь не придавала воодушевления королю, утомленному жизнью, для которого действие перестало быть купелью, из которой он прежде выходил еще более закаленным, сделавшись лишь неизбежной необходимостью. Теперь он, по свидетельству Вильгельма Мальмсберийского, облысел, лицо его покрылось красными прожилками. Заплывшие жиром глаза с трудом открывались, а толстые складки на шее затрудняли движения головы и мешали выбривать поседевшие волосы. Его прежде повелительный взгляд стал алчным. Утренние пробуждения были тягостны. Вильгельму исполнилось шестьдесят лет — преклонный для того времени возраст. Болезнь, природу которой не могли определить врачи, давно уже терзала его. Он не мог даже держаться в седле, и его на руках принесли в Руанский замок. Собравшиеся там медики приговорили его к постельному режиму. Чтобы сбросить лишний вес, пациент должен был голодать и потеть.
