Федор Углов - Под белой мантией
Теперь мне хочется поделиться впечатлениями, полученными от тех клиник, в которых нам удалось побывать в течение почти месячного пребывания в США.
Я обещал рассказать о профессоре Свене. Его хирургическую клинику в городе Денвер штата Колорадо мы осматривали уже накануне отлёта домой.
Она размещалась в многоэтажном здании. Небольшие палаты Рассчитаны на одного, двух, четырёх человек. Почти в каждой было приспособление для кислородной палатки, к услугам которой здесь довольно часто прибегают. Много подсобных комнат со всевозможным оборудованием, аппаратурой для регистрации деятельности сердечно-сосудистой и лёгочной систем. В палатах около больных сидели посетители прямо в пальто. Таких посетителей и врачей в верхней одежде мы встречали в хирургических отделениях и клиниках других городов и удивились тому, как это уживается со строгим отношением к асептике в самой операционной, куда даже на минутку нельзя войти в халате, если предварительно не снять все своё бельё и не надеть специальное, больничное. А для того чтобы присутствовать на операции, вы должны не только переодеться, но и обязательно помыть руки, надеть стерильный халат и перчатки, не говоря о маске.
Экспериментальному отделению профессор Свен уделял внимание. Сам сконструировал аппарат «искусственное сердце — лёгкие». В дни нашего пребывания в США он лишь апробировался. Трубки, по которым течёт кровь, — широкие, изготовленные из «нейтрального» материала, благодаря чему кровь не свертывается, К аппарату присоединены приборы для определения содержания в крови углекислоты, кислорода, температуры, скорости кровотока и т. д. Кроме того, в аппарате предусмотрен ряд краников, позволяющих брать кровь в различных участках и подвергать её анализу.
Экспериментальное отделение соединено с клиникой, так что имеется прямая связь с хирургическим блоком. При этом в эксперименте работает совершенно самостоятельная бригада врачей под руководством профессора. Как правило, подбираются молодые, подающие надежды медики, с энтузиазмом решающие поставленные перед ними задачи. Ко времени, о котором идёт речь, Свен уже произвёл свыше 500 операций на сердце.
Подходил к концу наш визит в Америку. Моё впечатление от встреч с американскими коллегами было самым хорошим. Нас принимали радушно и сердечно, как близких друзей. Ничего не таили, всё показывали.
Я побывал в США ещё два раза, и меня всегда окружала атмосфера уважения и симпатии: я представлял свою страну и свою науку.
Хочется верить, что и теперь чувства дружбы и доверия простых людей Америки остаются неизменными.
4
Как, наверное, помнит читатель, Институт пульмонологии привлёк внимание зарубежной медицинской общественности и Всемирной организации здравоохранения.
От имени и по поручению директора ВОЗ доктора Ямомото к нам приехал профессор Андре Мейер, крупный французский учёный.
— Моя задача, — пояснил он, — детально ознакомиться с вашим учреждением, поскольку появилась мысль создать на его основе мировой центр по пульмонологии. Воспалительные заболевания лёгких растут на земле из года в год с быстротой, вызывающей беспокойство. Всемирная организация здравоохранения не может пройти мимо этого факта. Мы узнали о значительных научных изысканиях в вашем институте, о большой организационной работе, проводимой в вашей стране, и нам хотелось бы использовать советский опыт.
Профессор А. Мейер оказался пытливым, эрудированным «инжектором». Он вникал в самую суть, интересовался оборудованием, помещением, клинической базой. Дня через четыре заявил, что считает свою миссию выполненной. В книге отзывов записал:
«Институт академика Углова Ф. Г. имеет комплекс средств исследования бронхо-пульмонального аппарата, особенно функционального и рентгенологического порядка, которые в общем превышают всё, что я знал.
Научные программы института позволят выработать методики изучения и лечения заболеваний лёгких, образцовые для всего мира. Это достижение будет достойным академика Углова Ф. Г, — динамичность его превышает лишь его гостеприимство и любезность. Это также будет достойным прекрасного города Ленинграда.
Проф. А. Мейер, мед. институт г. Парижа,
председатель общества дыхательной патологии».
Прощаясь, он сказал:
— Я в восторге, от вашего института. На сегодняшний день это не только первое, но и единственное учреждение в мире с таким оборудованием, с таким многообещающим научным направлением. Я своё мнение записал в книге отзывов. Подробный отчёт о виденном представлю директору Ямомото. Вам же повторю: не ожидал встретить ничего подобного, ведь я объездил почти все страны, где занимаются вопросами пульмонологии. Стану настойчиво рекомендовать организацию при институте задуманного всемирного центра.
Однако, — добавил он, — прежде всего я буду просить ВОЗ, чтобы вас послали по крайней мере в Париж и Рим. Вам надо лично ознакомиться там с постановкой дела и перенять все, что найдёте необходимым…
И действительно, очень скоро я выехал на две недели в Париж и Рим по заданию ВОЗ.
Париж я посещал в разное время года — и весной, и зимой. В 1962 году был там в феврале, когда воздух охлаждался до минус 8 градусов и парижане сильно мёрзли с непривычки. На этот раз стояла ранняя осень, было ещё совсем тепло. Меня встретили профессор Мейер и представитель министерства здравоохранения Франции. В моё распоряжение предоставили небольшой легковой автомобиль, которым прекрасно управляла девушка-гид, бойко разъезжавшая по забитым машинами улицам города. К приезду заранее составили программу визитов, встреч, расписали всё по часам. Каждый день загружен до позднего вечера.
В первую очередь побывал в клинике профессора Мейера — главного пульмонолога Франции. И сразу же мог убедиться в том, как она великолепно оснащена для обследования больных. В лаборатории функциональной диагностики мы застали уже немолодого, солидного мужчину, который лежал на кушетке с двумя тонкими катетерами: конец одного катетера введён в аорту, другого — в главный ствол лёгочной артерии. На аппарате чётко определилось их местоположение и давление в обоих сосудах. Судя по кривым, вторжение этих «посторонних предметов» в организме не вызвало никаких нарушений сердечной деятельности. Я спросил:
— Чем объяснить, что больной практически никак не реагирует на наличие в его сердце катетеров?
— Здесь играют роль два фактора. Во-первых, качество. Катетеры принимают температуру тела, а при этой температуре становятся настолько эластичными, что никак не травмируют ни стенку сосуда, ни стенку сердца. Во-вторых, мягкая, щадящая техника исследования. Вы видите этих молодых людей. Они — терапевты высокой квалификации.
