Вадим Эрлихман - Король Артур
Чересчур смелые и притом слабо аргументированные выводы Морриса не могли не вызвать критической реакции. Одним из самых яростных его оппонентов стал Дэвид Дамвилл, который в своих многочисленных статьях и книгах неоднократно выступал против «призрака Артура», утверждая, что фигура короля выдумана позднейшими историками вроде Ненния и Гальфрида и не имеет никаких исторических корней. Подобные взгляды высказывали и другие известные ученые — Николас Хайем, Оливер Пэдел, Майкл Вуд. Как и прежде, одни критики начисто отрицают реальность Артура, приписывая победу при Бадоне кому угодно, только не ему; другие считают его фольклорным персонажем или языческим божеством; третьи переносят его в другие века и даже в другие страны. В то же время сторонники реального существования Артура не сдают позиций, предлагая вместо прежних новые интерпретации. Постепенно споры переместились из области «чистой науки» в научно-популярную сферу; сегодня как «артуровцы», так и их оппоненты широко используют для пропаганды своих взглядов телевидение, иллюстрированные журналы и интернет-сайты.
Что касается художественного освоения артуровской темы, то весь XX век им в основном занимались развлекательные жанры. «Серьезные» авторы — Джеймс Джойс и Сигрид Унсет, Жан Кокто и Итало Кальвино — ограничивались использованием отдельных сюжетов и образов, взятых из легенд об Артуре. Так поступил и корифей жанра фэнтези Джон Толкиен, в чьей эпопее «Властелин колец» отчетливо прослеживаются артуровские параллели: Мерлин-Гэндальф, Артур-Арагорн и так далее. Соратник Толкиена по литературному клубу «Инклинги» Чарльз Уильямс переосмыслил в своих мистических романах легенды о Граале, а также создал два сборника стихов на артуровские темы — «Талиесин в Логрии» (1938) и «Край осенних звезд» (1944). Другой «инклинг», Клайв Льюис, сделал Мерлина героем своего романа «Мерзейшая мощь» (1945), где волшебник вместе с другими героями спасает Англию от вторжения демонических сил. В 1944 году писатель Эдвард Франкленд создал исторический роман «Артур, Медведь Британии». Обращает на себя внимание то, что большинство этих произведений появилось во время Второй мировой войны, когда тема защиты Англии от вторжения была чрезвычайно актуальна.
В те же годы бывший школьный учитель Теренс Хэнбери Уайт начал романом «Меч в камне» (1938) создание масштабной артуровской эпопеи «Король прошлого и грядущего» (The Once and Future King), продолженной вскоре романами «Царица воздуха и тьмы» и «Рыцарь, совершивший проступок». Читатели «распробовали» книги Уайта только в 1950-е годы, когда серия была переиздана вместе с последним романом «Свеча на ветру». Произведения Уайта необычны для артурианы — они полны юмора (достаточно сказать, что юного Артура на самом деле зовут Wart, то есть Прыщ), намеренных анахронизмов и литературных шарад. При этом они очень разные: светлый сказочный колорит первой части, повествующей о детстве короля, сменяется во второй книге опасными приключениями, а в третьей — довольно мрачной мистикой. Четвертая книга, посвященная гибели Артура и его королевства, вообще беспросветна. Уже после смерти Уайта, в 1977 году, вышла пятая часть эпопеи «Книга Мерлина» — неожиданный для читателей философский трактат, где Артур, Мерлин, еж и барсук спорят о фашизме, коммунизме и других отвлеченных материях.
В 1963 году к числу безусловных шедевров литературной артурианы добавился исторический роман Розмари Сатклифф «Меч на заре», изображающий Артура (Артоса Медведя) как послеримского военачальника, пытающегося сдержать волну англосаксонского нашествия. Сатклифф, которой принадлежит также оригинальный пересказ артуровских легенд, удалось создать убедительную и вдохновенную реконструкцию исторических событий. Ее усилия продолжила другая английская писательница, Мэри Стюарт, создавшая в 1970–1979 годах цикл из трех романов — «Хрустальный грот», «Полые холмы» и «Последнее волшебство». В них история Артура изложена устами Мерлина — не чародея, а ученого мудреца и патриота, пытающегося вырастить из своего питомца истинного короля, защитника своей страны: «Его возведет на престол и будет биться за него с врагами народ Британии, который корнями уходит в почву, который питает ее и сам питается ее соками, как деревья. Доверие народа — вот что сделает из него Верховного короля всех земель и островов, о чем мечтал, но что не успел осуществить в свой краткий срок мой отец Амброзий»(5){211}. В 1984 году к циклу добавился четвертый роман «День проклятия», где роль рассказчика переходит к принцу Мордреду — не злодею, а жертве обстоятельств и чужих грехов. Романы Стюарт стоят в ряду самых ярких и убедительных произведений об Артуре, и портит их только чрезмерная сентиментальность, достигшая апогея в пятом романе «Принц и паломница» (1995), повествующем о трагической любви племянника короля Марка Александра Сироты и «прекрасной паломницы» Алисы.
Тройку самых известных писательниц современной артурианы замыкает Мэрион Зиммер Брэдли, сделавшая «Туманы Авалона» (1982) началом серии из пяти романов. Их главные героини — кельтские жрицы Моргейна-Моргана, Игрейна, Вивиана — защищают феминистическую и гуманную языческую веру от агрессивного и нетерпимого христианства, которое руками героев-мужчин, в том числе Артура, стремится ввергнуть Британию в хаос войн и раздоров. Одержав победу, христиане перекрыли пути к священному Авалону, наследнику затонувшей Атлантиды, откуда жрицы черпали свою таинственную силу — Зрение. Конечно, к реальной истории это отношения не имеет, однако романы Брэдли написаны талантливо, а ее женские образы — самые яркие в ряду романов аналогичной тематики. Успех «Туманов Авалона» вызвал к жизни множество подражаний в жанре «феминистского фэнтези». В их числе — трилогия Персии Вулли, посвященная трагической судьбе Гвиневеры, любовь которой стала жертвой политических игр.
Непохож на другие артуровские романы «Arthur Rex» Томаса Бергера (1978). Мастерски пародируя архаичный стиль Мэлори и «Зеленого рыцаря», автор относится к героям без всякого почтения. Например, Утер «вряд ли мылся последние месяцев двенадцать и источал благоухание, способное привлечь только отъявленного содомита»(6){212}. Артур Бергера — наивный юнец, неожиданно ставший королем, как нищий у Марка Твена, и совершающий все возможные для дилетанта ошибки. Тем не менее автор сочувствует его упрямому идеализму и называет гибель короля в последней битве с Мордредом «торжеством совершенного зла над несовершенным добром». Роман завершается парадоксальным выводом: «Король Артур никогда не существовал, но все, что он совершил — чистая правда»(7){213}.
