Евгений Полищук - «Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1
Покрышкин разместился в центре села, рядом со старенькой, ветхой церковью. Новый год по традиции встречали у него на квартире, но на этот раз веселья что-то не получалось. Встреча больше напоминала прощальный ужин: замполит Погребной уезжал в Москву на учебу, четверо летчиков во главе с Клубовым летели в Баку за новыми самолетами, Покрышкин – за своей Марией в Днепропетровск.
После двенадцати часов ночи все вышли во двор. Было тихо, чистое небо было усыпано яркими звездами, в окнах сельских хат светились тусклые огоньки, слышались песни. Вполне мирная жизнь. Несколько месяцев для отдыха, о чем еще можно мечтать на войне?
На следующий день прибыл «По-2» командующего, в него загрузили меховой комбинезон для непривычного к полетам пассажира, высказали на дорогу массу пожеланий, и Саша взлетел.
Через пару часов он уже был в селе, очень напоминающем Черниговку, быстро разыскал санчасть, аптеку, открыл дверь и вот она, его Мария.
– Откуда ты, Саша? – спросила она первое, что ей пришло в голову.
– С неба, вестимо, – улыбаясь, ответил Александр.
Тут она бросилась ему на грудь. Он даже растерялся от этой непривычной для себя ситуации.
– Что с тобой, Мария? Ну успокойся, – приговаривал он, нежно целуя ее в голову.
Появилась Тая. Увидев плачущую подругу, она тоже принялась ее успокаивать. Тут-то и выяснилась причина слез его любимой.
Оказывается, с осени к Машеньке стал приставать штурман одного из истребительных полков, базирующихся рядом с селом. Получив «поворот от ворот», узнав, что Мария является женой Покрышкина, этот несостоявшийся кавалер стал распускать сплетни, порочашие Александра. Поведение девушки задело самолюбие штурмана и, желая хоть как-то себя утешить, он стал рассказывать в санчасти якобы услышанную им по рации новость. Будто бы Покрышкин и братья Глинки сбросили на немецкий аэродром вымпел с вызовом немцев на бой, и что всех троих немцы убили.
Трудности военного быта, постоянные неурядицы, частые бомбардировки настолько измотали нервы Марии, что, услышав бредни этого штурмана, она неожиданно почувствовала себя плохо и слегла. Оправилась она только к вечеру следующего дня.
Саша решил тут же разобраться со штурманом, и девушкам стоило немалого труда его удержать и вообще отговорить от этой затеи. На следующее утро «кавалер» сам прибежал с извинениями, но Покрышкин уже остыл и объясняться с ним не стал.
На оформление перевода Марии ушел целый день. Пришлось ей расстаться не только с близкой подругой Таисией Поповой, но и с мечтой о Ленинградской военномедицинской академии, куда они с Таей с таким трудом добились направления.
Начальник санслужбы БАО, раздосадованный, что у него забирают лучшую операционную медсестру и что теряется надежда добиться своего от приглянувшейся ему девушки, разорвал ее представление к ордену Красной Звезды и медали «За боевые заслуги». «Ей награды теперь ни к чему. У ее мужа столько орденов, что им на двоих вполне хватит», – со злостью заявил он присутствующим медсестрам.
Ночью шквалистый ветер перевернул «кукурузник», и весь следующий день ушел на его ремонт. Вечером Саша с Марией пошли на танцы в местном гарнизоне и сразу стали там объектом всеобщего внимания – всем хотелось посмотреть на дважды Героя Советского Союза. После танцев командир местного авиационного полка пригласил гостей к себе на ужин.
На квартире их встретила молодая красивая девушка. «Моя жена» – небрежно представил ее майор, и тон, с которым он произнес эти слова, вызвал у гостей неловкость. Настроение испортилось, и очень скоро они стали прощаться.
Мария уже вышла во двор, а Александр, прикуривая, задержался на пороге.
– Кто такая? – спросил он, кивнув головой в сторону девушки.
– Да так… Случайно встретил и забрал к себе в часть, – смущенно ответил майор. – У меня ей неплохо живется.
– Понятно.
Покрышкин пожал майору руку и вышел. На улице было прохладно, подмораживало. От полной луны и ярких звезд кругом было светло, как днем.
– Что, Саша, заинтересовался? Может, ты и меня так же устроишь? – неожиданно спросила Мария.
Александр понял, что она слышала его разговор с майором.
– Ну что ты такое говоришь, Мария?
Он понимал, что девушку беспокоит неопределенность ее положения – вроде бы жена, но не официальная – и пытался ее как-то успокоить. Эта «походная» связь майора бросала тень и на их отношения.
– А почему бы нет? Устроишь меня в свои БАО – и мне тоже будет у тебя хорошо. Потом найдешь себе другую…
Голос ее звенел, чувствовалось, что она вот-вот расплачется.
– Брось, Мария, говорить глупости…
– Ну если это глупости, то почему же мы до сих пор не расписаны?
– Мария, мы же договаривались… Вспомни! Зарегистрироваться в первом городском загсе. Так?
– А может, он нам и не встретится, этот городской загс. Ведь аэродромы находятся в поле, а не в городе…
– Так, все! Разговор окончен! – сказал, как отрубил, Покрышкин. – Завтра, как прилетим, пойдем и распишемся в сельсовете Черниговки. Согласна?
Она промолчала, лишь украдкой вытерла слезинку, сбежавшую по щеке. Расстроенные, некоторое время они шли молча.
В Черниговку вылетели на следующее утро. Солнце, нехотя выползая в холодную, неприветливую местность, медленно поднималось, подрагивая оранжевым диском. Метнувшиеся по степи лучи заиграли на снегу и изменили цвет всего неба. Из темного оно сразу же поголубело, бледнея все больше и больше. Восточная закраина, вначале побагровевшая, вскорее затрепетала струйчатыми тонами светлого золота.
«По-2» болтало. Он часто проваливался в воздушные ямы, отчего Марии казалось, что она летит не на самолете, а едет на телеге по ухабистой дороге, как это часто бывало в детстве. С непривычки ее быстро укачало, и Саша, подбадривая, нет-нет да повторял: «Слабачка! А еще в жены летчиков выбилась». Она только беспомощно улыбалась.
Наконец прибыли. Марию летчики тут же торжественно вынесли на руках и усадили в кабину полуторки, потом все забрались в кузов и поехали на квартиру Покрышкина отмечать прибытие жениха и невесты.
На следующий день Гришу Чувашкина послали раздобыть муки и мяса. Саша предложил приготовить к свадебному столу его любимое блюдо – сибирские пельмени.
Потом, скинув ремень и гимнастерку, он взялся колоть дрова. С малолетства привычный ко всякой работе, обладая недюжинной силой, он шутя разделался с небольшим штабелем дров – как семечки их пощелкал и помог хозяйке уложить наколотые поленца ровными четвертинками.
Тут прибыл Чувашкин, Саша осмотрел привезенное мясо, и уже через час стряпня была в полном разгаре. Хозяйка Наталья готовила салат из соленых огурцов, капусты и картошки, а Саша и под его руководством Чувашкин и Андрей Труд споро делали пельмени. Мария тоже участвовала. Она раскатывала нарезанное маленькими кружочками тесто в крохотные тонкие блинчики, а Чувашкин с Трудом во второй или третий раз – для большей надежности – пропускали фарш через мясорубку, взятую в полковой столовой. Саша успевал приглядывать за помощниками, поправлять и подбадривать их, выполняя, как всегда, самые трудные и ответственные операции: кончиком финки проворно клал небольшие кусочки фарша на раскатанные блинчики, затем, подготовив таким образом несколько рядов, быстрыми движениями мгновенно защипывал края.
