Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина
А вот уход корабля в Швецию действительно создавал для СССР столько проблем, что за седую голову схватился бы не только Брежнев! Здесь и всемирный позор для государства, его Вооруженных сил и ВМФ, здесь утрата массы секретных документов, кодов аппаратуры опознавания, технической документации, шифрокодов и т.д. Здесь масса проблем с возвращением корабля, не говоря уже о проблемах с командой, которую Запад немедленно объявил бы новыми «потемкинцами» и узниками совести. Начались бы международные процессы по воссоединению семей, требования выезда на Запад жен и детей оказавшихся там моряков. Самих бы моряков вербовали и использовали в своих интересах многочисленные спецслужбы. Здесь, наконец, всемирная известность самого Саблина, возможность для него выступать по телевидению западных государств, где клеймить советскую власть можно было сколько душе угодно. Вам такой сценарий кажется нереальным? Мне совсем наоборот!
Ну а на какое время плавания хватило бы припасов «Сторожевому»? Сколько времени он реально мог автономно «пиратствовать» в Балтийском море? В следственных документах имеется справка о состоянии припасов на БПК «Сторожевой» на 04.11 1975 г.:
— дизельного топлива — 350 тонн;
— газорабочей смеси — 5 тонн;
— турбинного масла — 2, 3 тонны;
— дизельного масла — 5,5 тонны;
— пресной воды — 50 тонн.
При таких запасах корабль мог пройти 1800—1900 миль со средней скоростью 14 узлов, т.е. 5 суток плавания. Пресная вода не лимитирована. Запасов масел хватало на 1,5 месяца (при условии работы 2 дизелей). Материальная часть в строю. Корабль планировался в док в середине ноября 1975 г.
Относительно продовольствия на борту «Сторожевого» имеются следующие данные: «Продовольствия на 30 суток автономного плавания, круп на 80 суток».
Группа экспертов-штурманов Главного штаба ВМФ во главе со старшим офицером управления боевой подготовки ВМФ капитаном 1-го ранга Широковым A.A. провела тщательное изучение штурманской документации «Сторожевого» и на основе экспертизы (ее, кстати, Саблин признал полностью) сделало следующие выводы: «Из Риги БПК вышел по маршруту, установленному положениями ПИП-69 (“Правила по использованию полигонов на Балтийском флоте 1969 г.”).
Остановлен БПК в точке с координатами 111=57 градусов 58 минут 6 секунд северная, Д=21 градус 02 минуты 9 секунд восточная, что в 21 миле (38,8 км) за пределами территориальных вод.
После прохода плавмаяка “Ирбенский” БПК в течение одного часа 23 минут следовал постоянным курсом 290 градусов в направлении шведского острова Готски-Санде. В момент вынужденной остановки БПК в 55,5 мили (102,7 км) от территориальных вод шведского острова.
Для покрытия этого расстояния максимальным ходом (30 узлов) требуется 1 час 51 минута, 22 узлами — 2 часа 30 минут, 18 узлами — 3 часа 05 минут. 14 узлами — 3 часа 58 минут.
Кратчайшим расстоянием от точки остановки БПК до границы территориальных вод Швеции — остров Форе, мыс Хольмудден (северная оконечность острова Готланд), дистанция до которого 50 миль (92,5 км).
При проходе плавмаяка на БПК имелось 360—370 тонн топлива, что вполне хватало дойти до территориальных вод Швеции полным ходом.
При съемке с бочек БПК имел V=18 узлов. В Усть-Двинске маневрировал переменными ходами 6—8 узлов.
Далее следовал V=22 узла, имея в действии все двигатели (2 маршевых и 2 форсажных), что обеспечивало развитие 30 узлов хода за 2 минуты после команды.
С проходом плавмаяка скорость БПК в 09 часов 06 минут составляла 14 узлов. В 09 часов 09 минут 9 узлов, в 09 часов 13 минут 20 узлов при отключении 2 форсажных двигателей. В 09 часов 30 минут был отключен маршевый двигатель правого борта. С 09 часов 30 минут до 10 часов 05 минут БПК шел на одном маршевом двигателе левого борта, работавшим на оба вала. В 10 часов 03 минуты был запущен маршевый двигатель правого борта, но скорость составила 14 узлов.
Если следовать от Ирбенского пролива к Кронштадту, то после прохождения плавмаяка “Ирбенский” рекомендованный курс 333,5 градуса. Однако в точке с координатами: Ш=57 градусов 51 минута 6 секунд северная, Д=21 градус 36 минут восточная БПК уклонился от рекомендованного курса и лег на курс 290 градусов, которым и шел до вынужденной остановки.
Пограничные корабли строго выполняли правила безопасного плавания, не пересекая курса БПК, не находясь на острых курсовых углах и в опасной близости от БПК. Наоборот, БПК нарушал все установленные правила, особенно при поворотах, не подавая ни звуковых, ни флажных сигналов, создавая тем самым аварийную обстановку.
Так, в 9 часов 08 минут БПК неожиданно для ПСКров резко повернул влево и лег на курс 290 градусов. Из-за чего ПСКР-607 пришлось резко отвернуть влево, а ПСКР-626 застопорить ход.
При этом у капитана 3-го ранга Саблина отсутствовала карта подходов к Кронштадту. Плавание корабля в море при отсутствии морских навигационных карт невозможно. Финский залив является сложным в навигационном отношении для плавания кораблей и требует предварительной подготовки и изучения района по морским картам и лоциям. Имевшиеся на БПК “Сторожевой” морские навигационные карты и лоции, уровень подготовки Саблина давали ему возможность провести корабль на Кронштадтский внешний рейд. Вести корабль в Ленинград Саблин не мог, т.к. на БПК отсутствовали карты-планы Кронштадта и устья Невы».
Судя по показаниям штурманского эксперта капитана 2-го ранга Чистякова, во время принудительной остановки «Сторожевой» находился в 29 милях за пределами территориальных вод СССР (морская миля — 1852 м). В постановлении же о дополнении обвинения от 29 марта 1976 г. указывалось: «В 10 часов 32 минуты 9 ноября 1975 года преступные действия Саблина и его пособника Шейна силами Военно-Морского Флота СССР и экипажа “Сторожевого” были пресечены, корабль остановлен в Балтийском море в точке с координатами: широта — 57058'6", долгота — 21°02,9", в 21 миле от советской государственной границы и на расстоянии 50 миль от территориальных вод Швеции».
Изучали следователи все нюансы данного вопроса на Балтийском флоте. Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов, бывший тогда командиром 12-й дивизии надводных кораблей, в состав которой входил «Сторожевой»: «Во время расследования обстоятельств мятежа на “Сторожевом” меня особенно не дергали. Приезжал, правда, в дивизию из Москвы следователь и знакомился с автопрокладчиками. Его интересовало, может ли автопрокладчик показывать, что корабль идет в Кронштадт, тогда как на самом деле корабль идет в Швецию».
Из материалов генерал-майора юстиции Борискина: «Как всякий рвущийся к власти авантюрист, не очень-то надеющийся на поддержку внутри страны, Саблин возлагал большие надежды на заграницу. Для этого он тоже предварительно составил текст соответствующей радиограммы. Чтобы передать ее, шел даже на разглашение военной тайны. Он приказывал радистам передавать свое воззвание открытым текстом, но в этом ему отказывались повиноваться даже те матросы, которые из страха или по недомыслию поначалу поддержали его. «Передав один абзац, — показывал на суде матрос Виноградов, — я пошел к Саблину. Он приказал передать это воззвание открытым текстом. Я ему сказал, что передавать открытым текстом нельзя, так как это является грубым нарушением правил связи, об этом будет известно за рубежом, будут расшифрованы наши коды. Саблин, несмотря на такие убедительные доводы, настаивал на своем. “Передачей радиограммы “Всем, всем, всем!” я имел в виду, — объяснял он свое упорство, — что будет какая-то поддержка из-за рубежа...» Значит, все-таки думал о Швеции или, может быть, надеялся на помощь из ГДР и социалистической Польши?
