Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Дело в том, что в тот самый день 17 января, когда Валленберг в последний раз посещал Международное гетто, из Москвы пришел следующий приказ:
Обнаруженного в восточной части БУДАПЕШТА на улице БЕНЦУР РАУЛЯ ВАЛЛЕНБЕРГА арестовать и доставить в Москву. Соответствующие указания контрразведке СМЕРШ даны.
Для выполнения этой задачи обеспечьте необходимые средства. Время отправки в МОСКВУ и фамилию старшего сопровождающего донесите.
Приказ был подписан заместителем наркома обороны Николаем Булганиным и направлен маршалу Малиновскому с копией начальнику СМЕРШа Виктору Абакумову. Приказ был исполнен два дня спустя, 19 января. Таким образом, Валленберг не преувеличивал, сообщая Салаи о “возникших проблемах”. Одновременно с Валленбергом был арестован и Вильмош Лангфелдер.
После ареста Валленберга стало возможным допрашивать его уже не в качестве явившегося добровольно шведского дипломата, а как пленного. Двадцать второго января СМЕРШ 2-го Украинского фронта составил список, содержащий адреса иностранных миссий в Будапеште[82]. Список был составлен на основе сведений, поступивших от представителя Словакии, а также “задержанного секретаря шведской миссии Валленберга”. В списке фигурировали адреса восьми филиалов миссии с указанием числа подзащитных, проживающих по соответствующим адресам.
С арестом Валленберга было конфисковано и его “имущество”, находящееся под советской охраной. Что это за имущество? Нам известно, что с собой у него были документы по деятельности шведской миссии в Будапеште, его планы по восстановлению Венгрии, фотографии преступлений нацистов и нилашистов. Кроме того, мы знаем, что он взял с собой деньги в различных валютах, а также золото и драгоценности. По словам представителя “Шведских спичек” Ямника, “всем” было известно, что у Валленберга с собой в машине ценности. А Баюс, охранник Валленберга, считал, что “роковым для него” оказалось то, что свою поездку он готовил так долго: “За эти четыре-пять дней слишком много людей могли узнать о его миссии, столько людей видели его, множество нилашистов и все его враги”[83].
Купюры, конфискованные при аресте Валленберга.
Вообще поразительно много людей знали о планах Валленберга и о его ценном грузе, что свидетельствует о наивности и неосторожности со стороны самого Рауля и его окружения. Если вначале этой информацией владел лишь сравнительно узкий круг лиц, то пару лет спустя она стала всеобщим достоянием. В июльском номере Reader’s Digest за 1947 год можно было прочесть, что Рауля “посадили за то, что он пытался спрятать от русских большое количество ювелирных украшений, банкнот и другого еврейского имущества”. Источниками информации были венгерские журналисты.
Как происходила конфискация, мы не знаем, но она подтверждается несколькими источниками. Согласно одному из них, арестованного Валленберга на советском броневике или танке доставили в подвальное помещение в Уйпеште на севере Будапешта. Когда днем позже туда переправили и его собственный автомобиль, в нем обнаружили “документы и достаточно много ценностей (украшений и т. д.)”. Согласно другому источнику, на вопрос, есть ли у него с собой какие-то ценные вещи, Валленберг ответил отрицательно, показывая на наручные часы как на единственный предмет, который можно отнести к данной категории. Однако через доносчика в ближайшем кругу Валленберга советские разведывательные органы располагали информацией о наличии дрогоценностей и конфисковали их. То есть кто-то донес. В отличие от конфискованных денег, отправленных в Москву и зарегистрированных, никакой отчетности о том, что случилось с драгоценностями и золотом, не существует. По всей вероятности, они были присвоены тут же, на месте, солдатами или офицерами. Золото и драгоценности представлялись более желанной добычей, чем иностранная валюта, которой советский гражданин не мог воспользоваться, не подвергая себя значительному риску, и которая теряла свою ценность при пересечении советской границы[84].
Сведения о судьбе Валленберга после 17 января скудны и противоречивы. Сохранившиеся свидетельства содержат как вполне достоверную, так и менее надежную информацию. Нам известно лишь, что Валленберг был арестован 19 января и что до Дебрецена он, скорее всего, не доехал. После этого, согласно одному свидетелю, он был интернирован в бывший штаб полиции на улице Виг, 26 в VIII квартале Будапешта. Согласно рассказу Йожефа Мартона, он находился там в одной камере с венгерским евреем по имени Вильмош Ландлер, который заявил, что работает водителем и переводчиком шведского дипломата, содержащегося в заключении в том же месте. Трудно себе представить, чтобы “Ландлер” мог оказаться кем-то иным, кроме Лангфелдера.
У Мартона не было никаких личных контактов с этим шведом, но в окно камеры он иногда наблюдал, как тот ходил по двору в сопровождении советского офицера “с которым он, по-видимому, разговаривал”. По утверждению Мартона, “Ландлер” находился “в хорошем расположении духа и не испытывал пессимизма по поводу своих перспектив выйти на свободу”. Он “всецело полагался на влияние Валленберга и был убежден, что тот его не оставит, поскольку их связывало столь тесное сотрудничество”. По словам Мартона, с Валленбергом, видимо, “обращались совсем по-другому”, чем с прочими заключенными, и у Мартона сложилось впечатление, что швед содержится под “охранным арестом”, чтобы до него не добрались немцы. Однако тот факт, что швед находится в заключении в тюрьме, вызывал удивление Мартона и других заключенных.
Продержав Валленберга некоторое время на улице Виг в качестве интернированного, его, возможно, отправили в город Гёдёллё, в 30 километрах к северо-востоку от Будапешта. Здесь находился советский лагерь военнопленных, размещенный в школе. Очевидец Ержи Трау, попавший в этот лагерь около 20 января, сообщил, что здесь он встретил шведа, показавшего ему свой дипломатический паспорт. Швед был одет в черный костюм, вспоминал он. Лагерь в Гёдёллё не был тюрьмой, заключенные могли свободно перемещаться по территории и у них не было закрепленных спальных мест – спали там, где находилось место. Несколько ночей Трау провел рядом с человеком, который, судя по всему, был Раулем Валленбергом. До сотрудника Красного Креста Александра Кассера в феврале тоже дошел слух, что в лагере Гёдёллё сидит “даже дипломат”.
Источник других сведений о судьбе Валленберга и Лангфелдера после 17 января – сам Лангфелдер. По его словам, в какой-то момент их отправили в “русский штаб в одной деревне, где с ними обращались доброжелательно”. Но, когда они пожелали выехать в Будапешт, “их вопреки их протестам задержали и обращались с ними как с заключенными”.
