Валентин Аккуратов - Лед и пепел
— И за каким дьяволом связался я с этой идиотской компанией, — вырвалось у капитана со злостью и отчаяньем. — У меня жена, дети, пятьдесят тысяч долларов годового дохода от фрахта в Либерии, а я прельстился военной премией за доставку груза в этот ад! — Он сокрушенно развел руками, глянул еще раз на карточку и спрятал ее в карман.
— Но у вас на борту такое мощное вооружение! Как же так получилось, что одна подводная лодка заставила вас выброситься на отмель? — спросил капитана Мазурук.
Мистер Ловгрэн с недоумением поднял на него глаза
— Мой дом — моя крепость, но до нее целый океан, а вы деретесь на своей земле. Я плыл для бизнеса, а здесь для этого плохой климат!
— Хорошо, пусть ваш дом, ваша крепость далеко, но вы моряк и взялись доставить груз в точно указанный порт. И получается, что вы не выполнили вашего долга, — сказал ему Мазурук.
— Да! Не выполнил! Но меня бросил конвой, и я спасаю жизнь вверенных мне людей. Это тоже мой долг! — заносчиво выкрикнул он.
— А не находите ли вы, что теперь вы подвергли их еще большим опасностям? Ведь если вас обнаружит в таком положении подводная лодка или вражеский самолет, вас уничтожат на месте!
— Но я выбросил международный сигнал: «Терплю бедствие». Нас не тронут, а орудия, чтобы они не достались врагу, нами выведены из строя! Все замки утоплены!
Штурман Николай Жуков от возмущения даже присвистнул.
Больше говорить было не о чем.
Я холодно спросил, чем экипаж «каталины» может быть полезен?
— Доставьте нас на материк. В Архангельске наши представители. Мы вам хорошо заплатим, — обратился капитан.
— А судно, груз — бросить?! Нет, уважаемый джентльмен, у нас так не бывает. Предлагаю другое, бизнес, но наш, советский! — усмехнулся Мазурук.
Переводчик перевел его слова, капитан Ловгрэн просветлел
— Бизнес есть бизнес, — оживился он. — Для всех наций он один. Говорите!
— Корабль надо снять с мели, поднять пары и следовать в порт назначения! — велел перевести Мазурук.
— Берите судно и делайте с ним, что хотите! А я предпочитаю наблюдать с берега! — ответил капитан и отошел в сторону.
Это никуда не годилось: корабль, совершенно новый и целехонький, нагруженный танками, самолетами, боеприпасами и продовольствием, которые так ждали на фронте, не мог быть брошен.
Решили собрать команду и уговорить ее снять корабль своими силами с мели и направиться к месту назначения. Через переводчика Мазурук рассказал экипажу «Уинстона Сэилема» о чрезвычайной необходимости для нашей страны этого груза, о том, как наши моряки смело сражаются с более крупными силами противника, о том, как благодарны советские люди английскому и американскому народам за их помощь оружием, о страшной угрозе фашизма всему прогрессивному миру. А также разъяснил, что каждая минута пребывания судна на мели грозит непоправимой катастрофой для всей команды, потому как стоящее судно легче найти немецкой подводной лодке.
Обращение советских летчиков разделило экипаж судна на две части. Меньшая — во главе с капитаном и тремя офицерами заявила, что в Англии и Америке достаточно судов и потому нужно позаботиться только о спасении людей.
— Я отказываюсь вернуться на корабль, — цинично сказал капитан, — судно хорошо застраховано, компания ничего не потеряет, если оно погибнет!
Другая часть — матросы, кочегары и часть офицеров — с большим желанием приняла предложение наших летчиков. Высокий, худощавый офицер, с красным, обожженным арктическим солнцем лицом, подойдя к ним, сказал:
— Команда не хочет бросать судно. Говорите, что делать?
— А капитан? — спросил Мазурук.
— Он остается при своем мнении и вас, как представителя Советской власти, просит немедленно доставить его самолетом в Архангельск. Корабль с грузом капитана не волнует. Он считает, что груз им в Советский Союз доставлен, — смущаясь, ответил офицер.
Осмотрели корабль. Машины с постаментов при посадке судна на мель не были сдвинуты. Все оказалось исправным. Транспорт лежал на мягком песчаном грунте. Был отлив, поэтому судно всем килем погрузилось в песок. Пока ожидали высокой воды, команда поднимала пары, наводила порядок на палубе, усеянной пустыми консервными банками, очистками бананов, апельсинов и всевозможными объедками, которые, как объяснили моряки, не выбрасывали за борт по приказу капитана, чтобы этими остатками не привлечь к себе подводную лодку.
— Все меры предосторожности были приняты, но как вы могли сами разоружить себя? Вам что, жить надоело?! — возмущались летчики, рассматривая сложные механизмы бесполезных теперь орудий.
— Приказ капитана. Чтобы пушки и пулеметы не попали к врагу, — отвечали моряки.
Решили снимать корабль с мели при помощи якорей, заведенных с кормы. Но нужные якоря находились на носу и были прикованы к монолитным цепям. Каждый якорь весил три тонны. Нужно было что–то придумать, чтобы отклепать их от цепей и перевезти к корме. Однако необходимых транспортных средств на корабле не было. Тогда летчики вспомнили, что в полете в двадцати милях отсюда видели парусно–моторный бот под вымпелом Главсевморпути, который занимался промером глубин бухт. Быстро слетали к нему, сбросили на палубу вымпел с запиской, объяснявшей сложившееся положение, и вернулись к кораблю. Начался прилив. Мистер Ловгрэн иронически улыбнулся:
— Хорошо, вы нашли транспорт для завоза якорей, но разве можно без специальной технической бригады, расклепать такие цепи?
Цепь, действительно, была мощной. Каждое звено с клеймом «Бирмингам» весило более тридцати килограммов, и сталь была такой прочности, что не поддавалась обычным ножовкам.
Подошел наш бот. Рядом с «Уинстоном Сэилемом» он казался такой крошкой: его капитанский мостик не доходил и до первой палубы. Но летчикам было известно, что этот «кораблик» месяц назад один отбил нападение шести «юнкерсов» из единственного спаренного пулемета. Команда срывала с себя бушлаты и затыкала ими пробоины — враг был побежден. Об этом случае рассказали американским морякам.
А на палубе «Уинстона Сэилема» моряки с нашего бота тем временем работали с якорной цепью. Двое из них, осмотрев ее внимательно, закурили, потребовали кусок мыла, стальные напильники и, сказав: «Это стоит попробовать», — стали спокойно распиливать звено. Около них собралась вся команда американского судна. Слышались насмешливые замечания, ехидные шуточки. Но наши моряки, сбросив бушлаты, спокойно продолжали свое дело, не обращая ни на кого внимания. По мере продолжения работы шутки американцев раздавались все реже, лица их делались серьезными. И наконец звено было распилено и с грохотом упало на металлическую палубу, покрытую каким–то черным составом, против осколочных бомб. Восторженные крики: «Рашен маринэр, о'кэй!» — огласили воздух. Трехтонный якорь был погружен на палубу бота и завезен за корму. Дождавшись полной воды, при помощи паровых лебедок начали раскачивать корабль, размывая грунт работающими винтами. Судно медленно сползало.
