Александр Горев - Неру
— Боже мой! — успевает еще произнести Ганди и падает. На его белой одежде расплываются красные пятна.
Близкие Махатмы переносят его безжизненное тело в дом, кладут на матрац, лежащий на каменном полу в переднем углу совсем пустой комнаты, и прикрывают простыней. Все вокруг быстро погружается в густую темноту ранней зимней ночи. А к дому, где жил Ганди, спешили люди. Джавахарлал и еще несколько членов кабинета прибыли сюда уже через несколько минут после случившейся трагедии.
Премьер-министр, словно оцепенев, стоял перед телом учителя. Восковое лицо Неру выражало состояние глубокого душевного потрясения. Он вышел в соседнюю комнату, где собрались министры: надо было принять решение об организации похорон.
Толпа перед домом все увеличивалась, и, несмотря на усилия сотен полицейских, пытавшихся прекратить доступ к дому, люди проникали в сад и, плотно заполнив его, требовали, чтобы им сообщили, что произошло с Ганди.
Выйдя к народу, Неру поднялся на стену, которая ограждала сад, и бушевавшая толпа, увидев знакомую фигуру премьер-министра, четко освещенную уличными фонарями, утихла.
— Из нашей жизни ушел свет, и всюду воцарилась темнота, — прерывающимся от скорби голосом произнес первые слова Неру. — Я не знаю, что сказать вам или как об этом сказать. Нашего горячо любимого вождя, Бапу, как мы называли его, отца нации, больше нет. Мы не придем теперь к нему за советом и утешением, и это ужасный удар не только для меня, но для миллионов и миллионов в этой стране...
Я сказал, что погас свет, но я не прав, поскольку свет, который освещал нашу страну, был не простым светом. Свет, озарявший страну в течение многих лет, будет гореть еще долгие годы...
Неру говорил людям, что лучшей памятью о Ганди будет строгое следование его призывам о прекращении братоубийственной вражды религиозных общин и восстановление в стране мира, ради которого и отдал он свою жизнь.
Позднее, вечером, Неру выступил по Всеиндийскому радио с обращением к народу — объединить усилия в строительстве новой Индии, о которой так мечтал Ганди.
Вероломное убийство в Дели потрясло всех тех людей в мире, кто с симпатией следил за мужественной борьбой индийского народа. Представитель СССР в ООП А.А.Громыко, выступая 30 января 1948 года на заседании Совета Безопасности, заявил: «Ганди, как один из наиболее выдающихся политических лидеров Индии, безусловно, оставил глубокий след в истории Индии... Имя Ганди будет всегда связано с той борьбой, которую народ Индии вел на протяжении длительного исторического периода времени за свое национальное освобождение».
Утром следующего дня тело Махатмы было выставлено для прощания. Страна погрузилась в траур. Тысячи и тысячи людей на площадях и улицах индийских городов и селений стояли в скорбном молчании. Многие индусы испытывали горький стыд, узнав, что убийцей оказался активист индусской ультрашовинистической организации «Хинду махасабха».
Уже вторые сутки Неру не ложился спать. Отдав необходимые распоряжения, он снова и снова приходил к телу Махатмы, покрытому национальным флагом и сплошь засыпанному цветами.
Носилки с телом Ганди возложили на орудийный лафет. Индийские военные моряки, взявшись за привязанные к лафету длинные канаты, медленно повезли Махатму в последний пятнадцатикилометровый путь к берегу реки Джамны. Перед строем почетного караула солдат, который шел впереди процессии, расступалось море людей в белом, желающих проститься с Махатмой — Великой душой Индии.
В шестнадцать часов священник передал факел младшему сыну Ганди, Девандасу, и тот зажег погребальный костер...
Сегодня на этом месте, именуемом «Раджгхат», воздвигнут мемориал Ганди. Здесь всегда много людей, приходящих из разных концов Индии. Они усыпают каменную плиту лепестками цветов и, сложив ладони перед собой, низко кланяются праху одного из основателей свободной Индии.
Еще за шесть лет до своей смерти Махатма Ганди на Всеиндийском комитете Конгресса назвал Неру своим единственным политическим преемником, отклонив при этом всякие сомнения в руководстве ИНК насчет того, что он и Неру объясняются на разных политических языках. «Язык, — твердо ответил тогда Ганди, — не препятствие к единению сердец. Я знаю, что, когда меня не станет, он будет говорить моим языком».
Тем не менее правые нередко отводили Пателю второе после Ганди место в конгрессистской иерархии. Патель открыто противопоставлял себя премьер-министру, а в последнее время перестал считаться даже с мнением Ганди.
Но выстрелы 30 января обернулись против Пателя. Некоторые видные конгрессисты возлагали на него, как на министра внутренних дел, ответственность за случившееся и требовали объяснения, почему он не принял надлежащих мер по охране жизни Ганди.
Патель негодовал:
— Враги Конгресса стремятся расколоть партию, выдвигая против меня подобные обвинения.
Неру многое не нравилось в Пателе: вызывающе-пренебрежительное отношение к интеллигенции, язвительные насмешки в адрес конгрессистов, придерживающихся социалистических убеждений, неоправданно жестокое отношение к коммунистам. Однако Неру не относился к тем политикам, у которых личная неприязнь к тому или иному человеку делала невозможной работу с ними. Он ценил в Пателе организаторские способности и не сомневался в его преданности идее борьбы за самостоятельную, сильную Индию.
Как-то, вскоре после смерти Ганди, американский журналист спросил Неру, правильно ли было бы представлять его и Пателя как «политических дуэлянтов» и зависит ли будущее страны от того, кто из них победит?
— Мы резко расходимся в деталях по конкретным вопросам нашей деятельности и часто оказываемся на разных полюсах, — откровенно ответил премьер. — Странно, но память о Ганди все же удерживает нас вместе.
Но не стало Ганди, и что-то разладилось в, казалось бы, до этого успешной карьере Пателя. Острые переживания политических и личных неудач в конечном счете ослабили незаурядную энергию и сломили волю Пателя: в марте 1948 года с ним случился сердечный удар.
Однажды, уже оправившись после продолжительной болезни, он на одном из митингов наблюдал, с каким энтузиазмом огромные массы крестьян приветствовали появление Неру и не обращали внимания на него, Пателя.
— Мне никогда не повернуть их к себе, — сокрушенно признался Патель одному из присутствующих. — Они пришли сюда, чтобы увидеть Джавахарлала.
Насильственная смерть Ганди была невосполнимой утратой для всей нации. Опираясь на поддержку Ганди, заботившегося об интересах всего народа, а не только о его избранных сословиях, Неру было легче преодолевать участившиеся за последнее время внутрипартийные кризисы и проводить через Конгресс и правительство важные политические решения.
