Василий Чуйков - Сражение века
При одном из таких рейсов на правый берег в район Тракторного завода шел я на катере под командованием Василия Коротенко. Ночь была очень темной, шел дождь со снегом. Пушки и пулеметы были в боевой готовности. Шли на малом ходу. Первым к берегу подошел наш катер. Два краснофлотца, вооруженные автоматами и гранатами, выпрыгнули на берег для выяснения обстановки, главное, к своим ли подошли. Через несколько минут раздался окрик: «Спускайте трап, свои». Вижу, наши краснофлотцы и несколько бойцов кого-то несут. Вначале подумал, что несут раненого. Первым на трап вбежал краснофлотец Иванов, который доложил мне: «Товарищ командир, принимайте подарок, фрица притащили…» Даю команду — в кубрик его, двух человек с автоматами для его охраны.
Тем временем матросы и солдаты быстро выгрузили боеприпасы и погрузили раненых, развернулись и полным ходом пошли на переправу. Противник нас не обстреливал. Спустился я в кубрик, и мне рассказали, как взяли «языка» в звании унтера.
Ночью, как правило, наши и немцы раздавали горячую пищу. Противник был рядом. У немцев с продовольствием было туго, но для поддержания боевого духа шнапс давали им в изрядном количестве. Перехватив лишнее, «лихой» унтер-офицер, возможно по запаху, как на приманку, приперся на нашу кухню. Ночь темная, как и где он прошел — никто не знал. Подойдя к нашему повару, подавая котелок, он что-то сказал по-немецки. Повар, видя перед собой немца, не растерялся, пустил в ход свое «подручное» оружие — черпаком с варевом ударил немца по голове.
Фриц явно был обескуражен: пошел за едой, а попал в плен. Он весь дрожал и, видя ленточки на бескозырках краснофлотцев, понял, что попал в руки «черных комиссаров», или «черной смерти», как наших моряков величала немецкая пропаганда ведомства доктора Геббельса».
О подвигах наших моряков на Волге можно писать много и долго. Эта флотилия под командованием таких командиров, как контр-адмиралы Д. Д. Рогачев, С. М. Воробьев, таких офицеров, как М. Е. Сорокин, творила невозможное.
Сколько раз боевые суда этой флотилии огнем своих орудий закрывали бреши на фронте, где противник мог пройти или просочиться к Волге меж поредевших наших боевых порядков. Орудия канлодок «Усыкин», «Чапаев», «Щорс», «Киров», «Руднев» выбросили тысячи снарядов на головы захватчиков.
10Для летчиков фронт начинался там, где они базировались. Противник беспрерывно наносил удары по нашим аэродромам, пытался перехватить наши самолеты в воздухе, когда они только выходили на задания. Воздушные бои шли над аэродромами, воздушные бои шли на путях подлета к Сталинграду и над Сталинградом. Днем и ночью летчики находились в бою. Днем они отражали налеты врага на свои базы, ночью помогали нам, перебрасывая боеприпасы, нанося бомбовые удары по позициям противника.
После войны я получил немало писем от летчиков, взаимодействовавших с 62-й армией. Привожу здесь одно из писем.
«Стоял октябрь 1942 года. Беспримерные, беспрерывные, ожесточенные бои сотрясали землю и воздух. Не только днем, но и каждую ночь от захода солнца до наступления рассвета, беспрерывно летали наши самолеты и сбрасывали свой смертоносный груз на головы захватчиков. Бомбить приходилось отдельные кварталы, отдельные улицы, отдельные дома, где засели немцы, где находились их штабы. Наземные войска вели ближний бой. Маленькая ошибка со стороны нашего экипажа, и бомбы могут ударить по своим войскам.
На земле был ад. Грохот разрывов не смолкал ни днем, ни ночью. Ночное небо над Сталинградом кишело самолетами нашими и противника. В воздухе медленно горели, освещая все вокруг, осветительные бомбы. В конусах освещенного пространства неслись в разных направлениях и на разных скоростях разные самолеты. Сколько раз приходилось летчикам бросать свои самолеты в сторону мимо проносящихся во тьме дрожащих выхлопов пламени из патрубков моторов невидимых самолетов. Были случаи столкновения.
Огромные нефтебаки на берегу Волги, подожженные авиацией противника, изрыгали в небо столбы пламени и дыма высотой более тысячи метров. Трудно было дышать. Самолеты подбрасывало восходящими потоками.
В одну из темных ноябрьских ночей наши У-2 перебазировались в район Средней Ахтубы, на спешно оборудованный аэродром. Приземлившись, мы осторожно рулили на призывно помигивающие электрические фонарики. Нас поразила необычайная обстановка. К самолетам подъезжали автомашины с высокими бортами, с накрытыми брезентами кузовами. С них сгружали не бомбы, а что-то длинное и громоздкое. Техники с большим трудом подвешивали их на бомбодержатели.
Наконец разобрались. В мешки, около двух метров длиной, около метра в диаметре, упаковывались мины, снаряды, патроны, продовольствие и т. п. Эти мешки, подвешенные на бомбодержатели, нужно было сбросить нашим войскам в Сталинград. Других средств подвоза в это время в городе не было. Самолеты У-2 таким образом превращались в транспортные машины, в воздушных извозчиков. Два мешка, в каждом около 100 килограммов. Вес груза небольшой, но его габариты, форма груза не внушали доверия. Развернет мешок в воздухе, на взлете, самолет камнем пойдет вниз. Все аэродинамические свойства самолета терялись.
После подвески груза летчиков собрали на командный пункт, в довольно обширную землянку, с нарами по сторонам. На них развернули карты. Штурман полка майор Морковкин производил штурманские расчеты. Перед ним лежал план города, на нем жирными линиями карандаша отсечены от города три узких участка земли, три плацдарма.
Командир полка поставил боевую задачу: на самый малый плацдарм сбросить мешки с боеприпасами. Заходить с острова Зайцевский, сбрасывать с высоты 600 метров. Ориентирами будут костры в нишах крутого берега.
С нар встал комиссар полка старший политрук Остромогильский, который попросил задержаться на несколько минут.
Как сейчас помню его слова: «Там, в Сталинграде, бойцы б2-й армии стоят насмерть. Они сказали: «За Волгой для нас земли нет!» И они все до единого погибнут, но слово свое сдержат. Они не отступят. Гитлеровцы стремятся во что бы то ни стало взять Сталинград, сбросить наши войска в Волгу. Но Родина приказала: «Ни шагу назад!» Поймите, товарищи, в Сталинграде решается судьба Отечества. Враг измотан и обескровлен, но и нашим героям-сталинградцам очень тяжело, они отрезаны ледоходом по Волге от своего тыла».
Мы проверили еще раз подвеску мешков, нашли все в исправности, можно лететь. При взлете выдерживать направление было легко. Прямо впереди ночной Сталинград обозначался огненно-оранжевыми пятнами пожарищ.
Подходя к Волге, высоту набрали до шестисот метров. Вот уже зеркальная поверхность реки. Все внимание приковано к высокому противоположному берегу. На узкой белой полоске между водой и высоким обрывистым берегом, у самого обрыва ярко горели три костра. Их видно только с реки и с левого берега. Противник не видит эти огни. Летим над островом Зайцевским, разворачиваю самолет к тому месту, над которым должен сбрасывать груз. Руки нащупывают в кабине шарики, за которые нужно дернуть, чтобы открыть замки бомбодержателей…
