Женевьева Шастенэ - Лукреция Борджа
Двумя годами позже «Празднество Венеры» было закончено, к большому удовольствию заказчиков, изумленных верностью художника тексту Филострата: множество амуров толпятся вокруг Венеры, охраняемой двумя нимфами. В следующем году Джакомо Тебальди, посол Феррары в Светлейшей республике, сообщил своему господину, что Тициан прибывает из Венеции на корабле вместе с «Вакханалией», предназначенной для camerino (кабинета государя). Это произведение представляет прибытие Диониса на остров Андрос, где его ожидают, хмелея, жители острова. Д'Эсте пришли в такой восторг, что заказали художнику и другие произведения, в частности ныне находящуюся в Прадо картину «Богоматерь с младенцем, святой Доротеей и святым Антонием». Лукреция позировала для образа святой, также она была изображена (шестой персонаж слева) на полотне «Пир богов» Беллини, которое Тициан закончил после смерти художника2.
Родоканаки отмечает, что манера Тициана изменилась после его пребывания в Ферраре. Его аллегория «Любовь земная и небесная», подсказанная поэзией Бембо, прямо восхваляет Лукрецию, дважды его вдохновившую. Справа «amor celestis»[55], чуждая земному тщеславию, держит в руке светоч, зажженный божественной любовью. Светловолосая Венера слева, богато одетая, с украшением на поясе, с цветами на коленях, символизирует любовь земную.
Будучи просвещенной правительницей, Лукреция основала музей древностей, после чего попросила Марио Эквиколу сочинить историю, чтобы ее сюжет лег в основу росписей замков Бельригуардо и Бельфьоре и вдохновил самых лучших художников, таких, как Досси. Друг Ариосто выполнил для кафедрального собора в Ферраре и церкви Святого Франциска эскизы гобеленов, изображающие великие деяния государей. Его товарищ Бенвенуто Гарафоло, на два года его младше, в свою очередь писал полотна на религиозные и мифологические сюжеты при помощи своего ученика Джироламо Карпи. Лоренцо Коста, старше их лет на двадцать, работал по закрашенной поверхности под руководством Франческо Косса, большого мастера, создавшего грандиозные эзотерические росписи в любимом жилище Борсо д'Эсте в Скифанойе, где можно до сих пор любоваться «Триумфом Венеры»: чуть поодаль от богини, расположившейся на переднем плане в окружении кроликов, можно видеть восемь музыкантов с их очаровательными спутницами, готовых бросить флейты и виолы, чтобы предаться любовным утехам.
Несмотря на слабое здоровье, Лукреция родила 4 июля 1515 года Элеонору и 1 ноября следующего года — Франческо, получившего титул маркиза Масса Ломбарда. Герцог д'Эсте был доволен: теперь у него было четыре законных наследника.
Отныне все внимание герцогини д'Эсте было сосредоточено на ее детях, на их образовании, на выборе наставников и воспитателей. Частые беременности ослабили ее, и маркиз Мантуанский, отправивший ей послание с пожеланиями выздоровления, получил следующий благочестивый ответ, не лишенный, однако, доли озорства:
Я искренне желаю того, чтобы вы вступили на путь службы Господу и святому Франциску, как это делаю я. Возможно, вы посмеетесь надо мною и моими проповедями, причиною всему — сестра Лаура, которая наперекор всему свету хочет, чтобы я стала проповедницей и мученицей… Слишком земные слова, кои вы употребляете, по-рыцарски служа мне, меня удручают, ибо не кажутся мне уместными, когда речь идет об отношениях брата и сестры3.
Единственное родство, которое могло связать ее с Франческо, было родство духовное. Бембо в «Азоланских беседах» писал: «Истинная любовь ищет не ту красоту, что видима и телесна, а красоту божественную», а в «Придворном» мы находим хвалебную песнь Бембо, посвященную герцогине:
О пресвятая Любовь, кто из смертных сможет достойно воспеть тебя? Ты бесконечно прекрасна, бесконечно добра, бесконечно мудра, ты ведешь свое начало от союза доброты и божественной мудрости, ты пребываешь в ней и через нее возвращаешься к ней, словно завершая круг. Ты, нежнейшей нитью связующая весь мир, средоточие небесного и земного, ты — начало и конец всякого добра…
Прими наши души, сожги их в огне, что пожирает всякое уродство, и пусть, освободившись от самих себя, мы найдем свое воплощение в том, кого любим, чтобы затем, придя на пиршество ангелов и вкусив там нектара и амброзии, мы достигли лучезарной и животворящей смерти, словно патриархи древности, чьи души наконец соединились с Господом.
Кастильоне, продолжая свой рассказ, подчеркивает, что, отдавая должное Лукреции, Бембо, казалось, находился в экстатическом состоянии и словно не понимал, где он и что с ним, и что Эмилия Пиа, подергав его за полу, вернула его к реальности, сказав: «Берегитесь, мессир Бембо, а то как бы вслед за вашими мыслями не отлетела и ваша душа». «Синьора, — ответил Бембо, — это не было бы первым чудом, что любовь сотворила со мной».
На самом же деле, возможно, Кастильоне, поддавшись лирическому настроению, несколько увлекся. Хотя Бембо всегда преклонялся перед Лукрецией, его кардинальская мантия не мешала ему иметь весьма земные связи с хорошенькими римлянками, выведенными под вымышленными именами Топазы, Авроры или Морозины, причем последняя родила ему троих детей, но Лукреция по-прежнему оставалась его самой прекрасной любовью.
Будучи уверенным в верности своей супруги, герцог д'Эсте не опасался больше, что ее может прельстить другой мужчина, даже платонической любовью, и уговаривал ее писать в Рим. Кто лучше нее мог бы склонить Бембо ходатайствовать о деле государей Феррары перед новым папой? Письма Лукреции всегда начинаются обращением «Carissimo Messer Pietro Bembo»[56], позволяющим ей немного пококетничать, как в следующей короткой записке:
Дорогой мессир Пьетро, зная, что ожидание — самая большая часть удовлетворения тем, что ожидаешь, поскольку надежда обладать разжигает желание и редко представляет нам желаемое таким, какое оно есть, но гораздо более прекрасным, я сочла полезным отложить мой ответ до нынешнего момента, чтобы, ожидая награды за ваши чудесные письма, вы сами стали для себя источником удовлетворения и тем, кто платит, и тем, кому платят4.
Они расстались двенадцать лет назад, и обоим достало рассудительности, чтобы не искать новых встреч. Хотя Альфонсо приглашал поэта к своему двору, тот счел благоразумным остаться в Риме, и отказ этот не только не задел Лукрецию, но даже польстил ей. Она угадала причину. Лучше сохранить воспоминания, не подвергать их опасности.
Из четырех детей Ваноццы и Александра VI к 1517 году в живых осталась только Лукреция. Гоффредо недавно умер в своем замке Скуиллаче недалеко от Неаполя. После смерти Санчи он сочетался браком с Марией де Мила, которая подарила ему несколько детей. Со смертью Гоффредо, которого Лукреция любила больше, чем тщеславного Хуана и даже Чезаре, безвозвратно ушла ее молодость.
