Гарольд Лэмб - Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566
У дороги, которую Потемкин подготовил для триумфальной процессии Екатерины II, был установлен дорожный знак с указателем: «На Константинополь».
Стремление к захвату Константинополя, контролирующего проход в Средиземное море, приобрело типично русскую форму: оно прикрывалось призывами к освобождению братьев-славян на Балканах. Это выразилось, по словам Самнера, в «мечтах и прожектах, чреватых опасными последствиями».
В течение бурного XIX века царская Россия, захватив Кавказ и утвердившись на Балканах, постоянно поднимала вопрос о свободном проходе через Дарданеллы. «Это двери нашего дома».
Интерес русских вновь переключился с Прибалтики на Черное море. Но их вполне удовлетворяла нейтрализация проливов, исключение их использования в военных целях.
– Проливы – наш дом, – говорили в ответ турки. Как и во время Сулеймана, водный путь через Босфор, Мраморное море и проливы остается главной артерией их страны.
После революции потребность в индустриальном развитии Донецкого бассейна и эксплуатации нефтяных месторождений Кавказа вновь отвлекла внимание советского Госплана от Балтики.
В ходе войны 1939–1945 годов Советская армия на основании пакта Молотова – Риббентропа совершила рывок к Балтийскому побережью. Фактически поставив под свой контроль Прибалтику, Советы снова обратились к Черному морю.
На требования о передаче СССР Трапезунда и пограничной горной местности, а также охраны северного прохода в проливы советским войскам турки ответили:
– Приходите и попробуйте их взять.
После того как Турецкая республика решительно отвергла оба советских притязания, экспансия Советов сосредоточилась на территориях вокруг турецких морей. Сначала они вторглись через азербайджанский коридор в Закавказье в Иран (Персия). Выдворенные оттуда, Советы двинулись на запад, чтобы нанести удар через горные хребты Греции, выйти к Эгейскому морю и гряде греческих островов с другой стороны от турецких проливов.
Вынужденные повернуть назад, Советы пытаются расширить свои владения где возможно.
Турки терпеливо ожидают возвращения в Черное море и своего контроля над его северным побережьем. Турки говорят, что проливами не будет владеть никто, кроме них:
– Что было при нас, то и останется.
Во времена, подобные нынешним, это здравая мысль.
В одну из холодных зим, после Рождества 1944 года, я навестил Стамбул, бывший Константинополь. Я нуждался в нескольких днях отдыха после пребывания вблизи военных действий. Поэтому отправился в Турцию, как поступал и прежде.
Небо затянулось дождевыми тучами. Широкие борта нескольких небольших серых кораблей, пришвартованных к причалу у дворцового мыса, были помечены свастикой. Тогда нацисты еще владели соседними островами в Эгейском море. Я встретил немного людей на крытом рынке, где надеялся найти случайную копию Корана или армянскую рукопись.
От гробницы Барбароссы стелилась дымка тумана. В тот день, когда я воспользовался крохотным трамвайчиком, чтобы взобраться на холм к зданию университета и зашел попрощаться с мечетью Сулеймана, лил сильный дождь.
В мечети больше не было никого. Однако во дворе стояла группа кадет в серой форме. Они были одеты в пальто, поэтому сохраняли бодрый вид, чего-то ожидая.
Затем случилось банальное происшествие. Спасаясь от дождя, во двор вбежали две школьницы. У входа в мечеть девочки, согласно обычаю, сняли туфли. Потом прошли к проему у окна, застланному ковриком, и открыли книжки, словно намереваясь повторить задание между уроками. Девочки выглядели совсем как американские школьницы и вели себя соответственно, расположившись на коврике. Но вместо чтения маленькие турчанки стали болтать друг с другом, очень тихо, потому что они все-таки находились в мечети.
Наблюдая за школьницами, делавшими вид, что кадеты их не интересуют, я прикидывал, каким образом можно было бы рассказать об этих людях. Мы знаем так мало о турках. Сами по себе они молчаливы, а американцы располагают крайне незначительным количеством книг, из которых можно узнать историю турок.
Казалось абсурдом, что современные школьницы, стоящие в сумраке мечети, могут считаться представительницами неизвестного народа. И я задумался над тем, почему постоянно езжу в эту страну, почему была построена эта мечеть и кем был Сулейман, построивший ее.
Примечания
1
Лэмб придерживается версии, что Хуррам была русской, хотя, по другим версиям, ее считают украинкой или полькой. (Здесь и далее примеч. перев.)
2
Б у н д ш у х – крестьянский революционный союз в Германии в XVI веке.
3
М о р и с к и – мусульманское население, оставшееся после падения Гренадского эмирата на Пиренейском полуострове.
4
Книга Г. Лэмба вышла из печати в начале 50-х годов прошлого века.
5
Автор не точен: окончательное свержение монголо-татарского ига на Руси датируется 1480 годом после «Стояния на Угре» во время правления Ивана III.
6
Эта и последующие главы особенно тенденциозны и произвольны в отборе материала и трактовке истории Российского государства. Следует иметь в виду, что книга вышла в разгар «холодной войны», когда США создавали блок НАТО и вовлекали в него Турцию в обстановке усиления антисоветизма и русофобии.
