Алексей Будберг - Дневник белогвардейца
Когда у меня было много неприятных докладов, то я с довольно тяжелым чувством входил в адмиральский кабинет, зная, что мне придется надолго вывести из душевного равновесия этого больного идеалиста. Если же приходилось докладывай что-нибудь приятное, то Адмирал радовался, как ребенок, сверкал глазами и готов был всех облагодетельствовать.
Военного дела он не знает совершенно, даже хуже, ибо схватил только общие места и приобрел кое-какие теоретические сведения, дающие видимость знания, но крайне опасные в практическом применении. В этом отношении он настоящий моряк того типа, десятки образцов которого я видел во время своей Владивостокской службы; я знал многих адмиралов, которые тесно соприкасались с нашей сухопутной жизнью и совершенно не знали основ нашей организации; были такие, которые знали хорошо разницу между иерархическими положениями командира корпуса и начальником дивизии (ибо это определяло порядок отдачи визитов и число выстрелов салюта), но имели очень смутное представление, что такое корпус и дивизия. Вообще, морская кость смотрела на "армию" (огульное для нас название), как на нечто низшее, и считала, что ей невместно и не к чему знать нашу организацию и основания нашей службы и боевой работы.
Попав на высший пост Военного Командования, Адмирал со свойственной ему подвижнической добросовестностью пытался получить неприобретенные раньше знания, но попал на очень скверных и недобросовестных учителей, дававших ему то, что нужно было для наставления Адмирала в желательном для них духе.
Не думаю, чтобы они делали это сознательно, ибо и сами учителя были очень малограмотны, сами знали только отвлеченные теории и не имели должного практического опыта. Они не знали тех серьезных практических коэффициентов, кои только и определяют боевое значение войск, и не смогли передать поэтому этого знания и Адмиралу. На наше горе эти учителя не были даже третьестепенными подмастерьями своего ремесла, и это сыграло самую роковую роль во всей истории первого года нашего Верховного Командования.
На свой пост Адмирал смотрит, как на тяжелый крест и великий подвиг, посланный ему свыше, и мне думается, что едва ли есть еще на Руси другой человек, который так бескорыстно, искренно, убежденно, проникновенно и рыцарски служит идее восстановления единой, великой и неделимой России. Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать, безвольный, бессистемный и беспамятливый; детски и блогородно доверчивый, вечно мятущийся в поисках лучших решений и спасительных средств; вечно обманывающийся и обманываемый, обуреваемый жаждой личного труда, примера и самопожертвования; непонимающий совершенно обстановки и неспособный в ней разобраться; далекий от того, что вокруг него его именем совершается - вот беглый перечень отличительных черт характера того человека, на котором скоро уже год лежит тяжелый крест олицетворять и осуществлять временную Верховную Власть России.
К этому человеку нужны были крупные поправки в лице его ближайших помощников по командованию армией и по гражданскому управлению страной; нужно было чтобы на посты Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего и Председателя Совета Министров попали крупные, талантливые деловые люди, специалисты своего дела, способные справиться с той великой задачей, которая возлагалась на них их положением; они должны были прикрыть, сгладить, умерить и парализовать все недостатки наличной Верховной Власти и направить всю силу духовного и душевного величия Адмирала на созидательную практическую работу. Своей системой им следовало заменить бессистемность Адмирала; своими специальными знаниями восполнить его незнания и непрактичность; своей волей подпереть колеблющуюся волю Верховного Правителя. Свою работу, свое творчество великое, спасительное и полезное они должны были провести, как работу и творчество самой Верховной Власти, и возвеличиться ее величием.
Одновременно они обязаны были оградить Адмирала от нашептывания и безответственных влияний; насколько я узнал Адмирала, для сильных людей это было вполне возможно, в особенности, если бы действительность сразу показала Адмиралу, какие люди около него стоят.
На горе России судьба вздвоила Адмирала самыми второстепенными ничтожествами, и это предрешило тот поток разных бед, что сыпятся на нас последние полгода.
Председатель Совета Министров совершенно потухший, бездеятельный и ни на что уже не годный человек. Трудно даже понять, как можно было выдвинуть на такой исключительно важный и ответственный пост это деловое ничтожество, бесцветное, беззвучное и импотентное, ничем не интересующееся и только изображающее из себя Председателя.
Омск все время кричит, что наличие Вологодского является залогом демократической Власти и доверия к нам всех союзных демократий, и что уход его будет принят, как переход к правой реакции. Опять вариант сказки о голом короле; надо быть очень заинтересованным в сохранении этой демократической руины на посту Председателя Совета Министров или же быть очень скорбным главой, чтобы верить, что возглавление Правительства каким-то господином Вологодским может иметь хоть какое-нибудь значение для страны и импонировать за границей.
Ясно, что управлявшей Омском и Адмиралом олигархии выгодно было посадить на этот пост столь безопасного по своей дряблости человека; она же и старалась раздуть его демократическое значение, пользуясь для этого всем аппаратом комитета по печати и платных Р. Т. А. и газет.
Я уверен, что 4/5 населения Сибири даже и понятия не имеют, кто такой Вологодский; та же 1/5, которая знает это из газет и интересуется политикой, была бы очень обрадована любой переменой в составе Правительства, так как это давало бы надежду на лучшие времена (конечно, если бы это не было назначением министрами Семенова, Калмыкова, Иванова-Ринова, и т. п.).
Даже армия, которую всячески пытаются осведомлять, и на которую часто кивают головой, как на известный регулятор правительственных настроений, совершенно равнодушна и безразлична к тому, кто в Омске председательствует в Совете Министров. Но и она, в той части, которая интересуется политикой, несомненно возликовала бы удалению и Вологодского и всех его сотрудников, как ликовала удалению Михайлова.
Что касается союзников и заграницы, то казалось бы, что двухлетний периодъ возможных переворотов и нарождения, и смерти разноцветных и временных и иных правительств должен был приучить заграницу к русским неожиданностям. Ноябрьский переворот, выдвинувший к власти нынешнее правительство, достаточно убедительно показал, как мало считаются союзники с тем, кто стоит у нас у власти.
