Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Выжутович Валерий Викторович
Президент СССР М. С. Горбачев (справа) и председатель Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцин (слева) беседуют в президиуме IV съезда народных депутатов. 17–27 декабря 1990. [РИА Новости]
В свободные от работы дни, которых стало гораздо больше, чем прежде, Байбаков любил пройтись к Патриаршим прудам, прогуляться по Старому Арбату, заглянуть в магазины. «Бросалось в глаза, что очереди за продовольственными и промышленными товарами из года в год росли, а полки магазинов пустели, — рассказывал он. — Слушал, читал, наблюдал, размышлял и пытался найти определение нынешнему состоянию общества, его все более усугублявшимся трудностям и в экономике, и в социальной сфере, и в межнациональных отношениях».
В институте Байбаков работал над проблемой нефтеотдачи пластов. Не мог смириться с тем, что при разработке месторождений из недр извлекается лишь 40 % геологических запасов. Занимали его также технологии использования газа в сжатом и сжиженном виде на всех видах транспорта, включая авиационный.
Истосковавшись за годы работы в Госплане по родной и любимой топливной отрасли, Байбаков теперь отводил душу. Как главный специалист в СССР по нефти и газу он был нарасхват и немало времени проводил в командировках. В 1990-х четырежды выезжал в регионы страны и дважды — за границу. Например, Миннефтегазпромом СССР был на неделю командирован в Норвегию по приглашению норвежской государственной компании «Статойл». Ознакомился там с разработкой нефтяных и газовых месторождений на Северном море. Посетил международную выставку в Штутгарте, где демонстрировались техника и технология нефте- и газодобычи. Добрался вертолетом до одного из морских месторождений нефти, расположенного в 130 километрах от норвежского побережья. Был поражен масштабами нефтегазодобычи: оказалось, «Статойл» получает в год более 40 миллионов тонн нефти из 92 миллионов тонн, добываемых в стране на шельфе Северного моря. Кончилось тем, что возглавлявший делегацию первый заместитель министра нефтяной и газовой промышленности СССР Б. А. Никитин пригласил президента «Статойл» с группой специалистов приехать в СССР и провести переговоры об их участии в освоении советских нефтяных месторождений.
Поездка в Норвегию воодушевила Байбакова. Он проникся надеждой, что на основе новой техники и технологии удастся добиться освоения советских шельфовых месторождений. По этому поводу он направил записку на имя председателя Совета министров СССР Н. И. Рыжкова. В ней речь шла об освоении Сахалинского шельфа — весьма перспективного нефтегазового района Дальнего Востока. Рыжков переадресовал записку в Министерство нефтяной и газовой промышленности. Предполагалось, что шельфовые проекты будут разрабатываться иностранными инвесторами и операторами в рамках соглашений о разделе продукции (СРП). Было заключено несколько таких соглашений, но к разработке месторождений на шельфе Сахалина так и не приступили.
Байбаков напряженно следил за развитием топливной отрасли. Оно внушало ему тревогу. Только за 1989–1991 годы добыча нефти снизилась более чем на 100 миллионов тонн, а в 1992 году ожидалось дальнейшее снижение еще примерно на 70 миллионов. Резко сократилась добыча угля. Прекратился рост добычи газа, и наметилась тенденция к ее снижению. Посоветовавшись с ветеранами нефтяной и газовой промышленности, он направил в конце 1991 года президенту СССР М. С. Горбачеву и президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину записку о тяжелом состоянии топливно-энергетического комплекса. Изложил в ней свои соображения. На этой записке М. С. Горбачев наложил резолюцию: «Тов. Силаеву И. С. Прошу обсудить записку Н. К. Байбакова». И. С. Силаев в ответ на эту резолюцию 4 октября 1991 года наложил свою: «1. Минэкономики, тт. Трошину, Троицкому. 2. ГК ТЭК, т. Маргулову. Прошу рассмотреть поставленные Н. Байбаковым вопросы, направленные на улучшение работы ТЭК, и принять необходимые решения».
Никаких решений принято не было. Кончилось коллективной отпиской перечисленных организаций: «Хотя вопросы, поднятые в записке Н. Байбакова, заслуживают внимания, беда в том, что по ряду таких вопросов принимались решения правительства, но они не выполняются». После этого Байбаков дважды побывал на приеме у министра топлива и энергетики РФ В. М. Лопухина. Однако и здесь ничего не добился.
Летом 1990 года Байбаков съездил в Монголию по приглашению правительства этой страны. Посетил несколько предприятий, ознакомился с некоторыми проблемами социально-экономического развития МНР. Провел встречи с членами кабинета министров и ведущими специалистами различных отраслей народного хозяйства. В итоге пришел к выводу о существенном росте монгольской экономики за последние десять лет. Но отметил, что намеченное на 1991 год резкое увеличение зарплаты — на 16 % — не подкреплено соответствующим ростом производства товаров и услуг. «Это может подстегнуть инфляцию», — предостерег он премьер-министра Д. Бамбасурэна. Тот возразил, заявив, что у монголов низкий жизненный уровень и что заработную плату надо повышать несмотря ни на что, особенно низкооплачиваемым работникам. Так-то оно так, согласился Байбаков, а все же делать это нужно по мере роста производства и производительности труда. Иначе денег у населения будет больше, чем выпускается товаров и услуг, что приведет к опустошению полок в магазинах, а это, в свою очередь, вызовет недовольство населения, как происходит сейчас в СССР. Бамбасурэн сердечно поблагодарил советского гостя за полезную беседу и сказал, что рассмотрит его предложения.
В последний год существования СССР Байбаков был жаден до работы. Он будто предчувствовал грядущий закат великой эпохи, прозревал наступление нового времени, где ему уже не будет места. И поэтому с радостью откликался, когда к нему обращались за помощью. Он, в частности, вошел в состав межведомственного координационного совета при концерне «Газпром». И здесь ему тоже нашлось чем заняться. Он начал всячески содействовать переводу авто- и других видов транспорта на сжатый и сжиженный газ. В стране уже было построено 350 газозаправочных станций (ГЗС). На сжатом и сжиженном газе работали более 300 тысяч автомобилей, хотя при лучшем использовании этих станций на таком топливе их могло бы работать в два раза больше. Предстояло также переводить на газовое топливо тракторы, тепловозы и самолеты. Записку по этой проблеме Байбаков в конце 1989 года передал президенту АН СССР Г. И. Марчуку. Газ — экологически чистый продукт, говорилось в записке, он содержит в четыре раза меньше двуокиси углерода, нежели бензин, в то время как семьдесят процентов загрязнения воздуха приходится на выхлопные газы автомобильного транспорта. Так что, если весь автомобильный транспорт перевести на газовое топливо, он в четыре раза меньше будет выбрасывать отравы в атмосферу.
— Не ограничивайся резолюцией, а прочти, — сказал он Марчуку.
Тот обещал.
В 1990 году Байбакову позвонили из Академии наук и предложили поехать в Хабаровск. Там намечалось выездное заседание бюро Научного совета АН СССР, на котором хотели обсудить обеспечение Дальнего Востока топливом и энергией.
«Самолет приземлился в Хабаровском аэропорту утром, — вспоминал Байбаков. — В прежние времена меня встречали бы и секретарь крайкома партии, и председатель крайисполкома, и внешне эта встреча напоминала бы встречу старых друзей, которые давно не виделись. На этот раз я прилетел как пенсионер, да и с самого начала дал себе слово поступать везде и во всем как рядовой гражданин, никому не сообщать о своем приезде. И все-таки нас встретили по всем правилам гостеприимства, отвезли на машине в одну из лучших гостиниц города. Еще по дороге из аэропорта я пристально вглядывался в улицы и переулки, но не узнавал тех мест, по которым в 1936 году маршировал, находясь на военной службе на Дальнем Востоке. <…> Хабаровск преобразился до неузнаваемости».
