Аркадий Малер - Константин Великий
Так неужели именно римское государство, до сих пор известное своими гонениями против христиан, является тем самым Катехоном, сдерживающим силы антихриста, о котором писал апостол Павел?
Дело в том, что отрицательное отношение к римской государственности у многих из первых христиан было обусловлено не самим фактом существования этой государственности, а конкретно антихристианской политикой некоторых императоров-гонителей. Сама же римская государственность, как это можно вспомнить по ходу суда Понтия Пилата, не только не противоречила христианству, но даже могла быть солидарна с ним по некоторым основаниям. Ведь по римскому законодательству, где уже потенциально существовало представление о праве человеческой личности, Христос был совершенно невиновен, и сам Пилат признавал его невиновность. То же самое касается всех членов Церкви Христовой, которые были добропорядочными гражданами Империи, и только варварский закон Августа об обязательном поклонении императору как богу спровоцировал конфликт Церкви и Рима. Но не надо отождествлять пороки конкретного политического режима с самой государственностью как таковой. Если свести все функции государства к необходимому минимуму, без которого само государство уже невозможно, то этим минимумом будет легитимная монополия на насилие. Само по себе насилие — это проявление грехопадшего состояния в человеке, но если посмотреть на человечество без лишних иллюзий, с точки зрения христианского трезвомыслия, то придется признать, что если всем людям в один момент дать полную свободу действий, то мир погрузится в хаос абсолютного произвола. Вряд ли это признание требует особого доказательства — можно только представить себе, что творилось бы в первый день на улицах города, из которого ушла любая власть. Поэтому для предотвращения многих греховных проявлений и в первую очередь самого насилия в мире должна быть определенная инстанция, обладающая монополией на насилие для его разумного, цивилизованного применения.
Таким образом, основная задача любого государства состоит не в том, чтобы построить рай на земле, что невозможно, а в том, чтобы не допустить земного ада, что вполне возможно.
Как бы это неожиданно ни звучало на первый взгляд, но именно государство — это та сила, которая сдерживает наступление полной аномии. Правда, такое «удерживание» возможно только в том случае, если само государство не становится аномийным, то есть отрицающим законность, какой может быть любая тирания. Аномийное государство ничем не лучше самой аномии, потому что тирания и анархия — это две стороны одной медали. Нормальное же представление о порядке является оборотной стороной нормального представления о свободе. Как мы уже выше отмечали, для полноценного существования общества одной справедливости недостаточно, нужно еще милосердие, умение прощать людей и снисходить к их несовершенствам. Но в то же время для полноценного существования общества также необходима власть, имеющая право карать и принимать исключительные решения, даже иногда нарушающие общеустановленный закон, только для того, чтобы этот самый закон сохранить. Не все ситуации можно предусмотреть законом, и иногда общество сталкивается с такой аномией, которую можно подавить только исключительной силой, обладающей всеми возможными полномочиями. В этом была катехоничная правда римской диктатуры, но она переставала быть таковой, когда уже не ограничивала свои полномочия во времени и тем самым сама же становилась фактором аномии. Так и Пилат, если бы действовал в соответствии с римским правом, не послал бы Христа на смерть, но он начал заигрывать с народом и вестись на провокации, а потому обратил свою власть во зло, сделал римских легионеров оружием аномии, а не катехона.
В принципе можно сказать, что любая власть, основанная на правовой системе, по-своему остается катехоничной, но проблема в том, что различные власти противоречат друг другу и сами становятся фактором мировой аномии, особенно если подменяют универсальные нравственные ценности частным произволом. В эпоху апостола Павла только одно государство можно было назвать правовым — это была Римская империя, и эта исключительность Рима по-своему стала осмысляться в контексте христианской историософии.
История окружающего мира в восприятии первых христиан имела достаточно четкую последовательность, основанную на определенном толковании предсказаний пророка Даниила из Ветхого Завета. Даниил оказался в плену у первого вавилонского царя Навуходоносора, оккупировавшего Иудею и разрушившего Первый Храм в 587 году до н. э., и должен был объяснить ему странный сон (Дан. 2: 31–45), в котором Навуходоносор видел огромного истукана с золотой головой, серебряными руками, медными бедрами, а также полужелезными и полуглиняными ногами. Истукан стоял рядом с горой, с которой вдруг сорвался и полетел камень, разбивший его, а сам после этого сделавшийся горою и заполнивший всю землю. Даниил поведал Навуходоносору, что золотая голова истукана — это он сам, царь Вавилона, после которого придет новое, серебряное царство и победит его, а то царство будет побеждено медным царством, «которое будет владычествовать над всею землею», а на смену ему придет железное царство, «ибо как железо раздробляет и разбивает все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать». И дальше Даниил сказал царю: «И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно, так как ты видел, что камень отторгнут был не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото»… Во времена Даниила невозможно было представить, какие это будут царства, но в первые века христианской истории вполне возможно. Так уже святой Ипполит Римский во II веке прямо говорит о том, что «золотое царство» — это Вавилонская империя, «серебряное царство» — это Персидская империя, «медное царство» — это Эллинская (Македонская) империя, а «железное царство» — это Римская империя, которую не сменит больше никакая иная империя, но сама она распадется на несколько частей.
Представление о том, что мировая империя, стремящаяся вобрать в себя всю ойкумену, может транслироваться из одного центра в другой, получило название translatio imperii. Каждое новое царство было уникально по своему этнокультурному характеру, но оно сохраняло ту же имперскую миссию, что и предыдущее.
Обратим внимание, что идея Рима как последнего царства неожиданно ложится на августовское представление о «вечном Риме», с падением которого закончится вся человеческая история. При этом нельзя сказать, что все четыре царства сами по себе являются злом, но они находятся в конфликте с Израилем, с «Ветхозаветной Церковью», и поэтому обречены на погибель. «Сорвавшийся камень с горы» — это Церковь Нового Завета, которая победит Римскую империю, так что ей придется распасться на «медные» и «глиняные» части, что совершенно логично, потому что она с самого начала была неоднородна. Будущим экзегетам останется только толковать о том, что можно считать этим распадом — раздел Римской империи при Диоклетиане в конце III века и Феодосии в конце IV века или более поздние события, ведь если Рим существует до конца времен как тот самый Катехон, то и его распад происходит не за один раз, а на всех исторических этапах.
