Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Кроме любви, во второй половине 1980-х Лэйнг обращается и к другим вечным темам, в частности, начинает все больше и больше говорить о вере и о Боге. В мае 1986 г. в «The Times Literary Supplement» выходит его статья «Бог и психиатрия», в которой он пытается рассуждать о Боге с позиции психиатра:
Я намерен писать о Боге с позиции психиатра-теоретика и психиатра-практика. Но мы не можем сколь-либо глубоко погрузиться в тему, если не оговорим то, что мы вкладываем в слова «Бог» и «психиатрия». Давайте начнем с самого простого. Я негативный богослов. Я могу определить Бога только через то, чем он не является. Он не подпадает ни под одно понятие, которое я могу помыслить. Он не мужчина и не женщина, не то и другое одновременно. Его нельзя назвать никаким именем из тех, которыми нам бы хотелось его именовать, включая и «он». В то же время я верю в Бога, потому что не могу представить, что Бытие, превосходящее мое воображение, мышление и опыт Бытия-как-Такового, может не быть. По причине отсутствия всяких наименований я верю в Бога[473].
Священник и друг его последних лет Дональд Макдональд после его смерти утверждал, что в свои последние годы Лэйнг вернулся в лоно церкви. В это, правда, трудно поверить. Бог Лэйнга был достаточно своеобразным. Одна из его пациенток Мина Семьен рассказывает:
Однажды когда я спросила его: «Когда Вы молитесь, к кому Вы обращаетесь?» Он ответил: «Действительно, к кому?» Через несколько лет я как-то услышала, что он сказал: «Молитва – это слушание тишины собственного сердца, ожидание или сосредоточение, которые не требуют ничего конкретного. Невозможно получить большее»[474].
В статье «Отвращение к здоровью» Лэйнг соединяет тему духовности и религии с занимавшей его всю жизнь темой здоровья, словно бы строя мост между прежними интересами и настоящими идеалами. В этой статье Лэйнг говорит о психофобии, которую он обозначает как боязнь непосредственного и живого опыта, живой души, боязнь потерять рациональный контроль за нерациональными по своей природе душой и опытом. На его взгляд, подобная психофобия – характерная черта западной культуры. Восточный мир, в частности мир буддизма, свободен от всяких фобий и не помещает опыт и душу в тиски тоталитарного контроля. Буддизм здоров, западная же культура больна и боится здоровья:
Я смею утверждать, что мы боимся и ненавидим всецело здоровый благочестивый опыт. Пока или до того как мы сможем оградить себя от тела смерти, мы ужасно боимся смерти тела. <…> Мы боимся своих душ, наших живых душ. Мы – психофобики. Я подчеркиваю, что до тех пор, пока мы не переживем наше собственное «я» и наш мир как единство, мы будем бояться это сделать. До тех пор, пока мы погружены в это состояние обособленности от нас самих, друг от друга, от космоса, мы можем лишь жаждать этого затягивания разрыва сознания/тела, предмета/объекта, «я»/другого, «я»/космоса, которое характеризует шизоидный опыт. <…> В грехе, в своем невежестве мы ненавидим здоровье и боимся его. Наша культура институционализировала эту ненависть и страх. Но это длинная история. Мы не смогли бы бояться и ненавидеть здоровье, если бы не желали того, чего мы так боимся и так ненавидим[475].
К слову сказать, статья эта становится его последней опубликованной статьей, поэтому такое объединение тематики и такой ракурс более чем символичны.
В целом, тогда Лэйнг живет обычной жизнью, правда, жизнью без практики, без популярности, без книг. Спутницей последних лет его жизни становится его секретарь Маргерит. 6 января 1988 г. она родила ему сына Чарльза – его десятого и последнего ребенка.
Теперь у Лэйнга было девять детей: четверо от Энн, трое от Ютты и двое от Сью Коллир и Маргерит. Его старшей дочери Фионе было около 36-ти, вместе со своим приятелем она жила в Глазго, третья дочь от Энн Карен была замужем, и у нее было двое сыновей – Уильям и Марк. Первый сын Лэйнга Пол был моложе Карен на полтора года, он работал в нефтяной промышленности, консультантом при строительстве нефтяных вышек. Последний ребенок от Энн Адриан, ставший впоследствии автором его биографии, работал адвокатом и был вместе со своей женой Деборой автором книги по правовой поддержке телевизионных контрактов. Старший сын от Ютты Адам, которому тогда было около 21 года, был лыжным инструктором и колесил по горнолыжным курортам[476]. Наташе было восемнадцать, и тогда она еще не определилась с профессией, правда, испытывала тягу ко всему индийскому Видимо, путешествие на Восток, проделанное ею в раннем возрасте, не прошло бесследно. Максу было пятнадцать, он учился в Международной школе в Лондоне и жил вместе с Юттой в Хайгейте. Бенджамину, сыну от Сью Занкель было четыре с половиной. Маргерит только что родила ему Чарльза. Любимая дочь Сьюзи умерла в 21 год. Оглядываясь назад и окидывая взглядом свою большую семью, Лэйнг тогда говорил:
Теперь это уже не модно. У моего прапрадеда из Австралии было 24 ребенка… Но моя семья, обе семьи, не продолжили этой линии. На уровне моих родителей у меня было только двое кузенов по материнской линии и никого по отцовской; в семье отца было четверо детей, но только он один женился и у него одного был ребенок. Поэтому, возможно, с моей стороны как единственного ребенка это было своеобразное восполнение упущенного. Но если это и было так, то это не было сознательным и преднамеренным решением.
Ни одна из женщин, с которыми я встречался, не желала делать аборт. Узнавая о своей беременности, все они хотели родить этого ребенка, и мне никогда не казалось, что они должны пойти на аборт. Я был убежден, что это их дело[477].
Конец восьмидесятых подвел его к разбитому корыту. Ему было запрещено практиковать, у него не было собственности (дом на Этон-роуд был продан), никакого постоянного дохода, продажи его книг были минимальны. В середине восьмидесятых он дважды пережил легкие сердечные приступы. Впоследствии он рассказывал, что они сопровождались пограничным опытом и что во время одного из них он практически пересек границу жизни и смерти. Кроме того, его постоянно беспокоили ректальные кровотечения, которые не поддавались лечению. Симптоматика и анализы указывали на рак прямой кишки. Так что возраст и увлечения спиртным и наркотиками давали о себе знать. В июле 1986 г. в Париже в возрасте пятидесяти пяти лет умер Дэвид Купер, Лэйнг потерял своего единственного единомышленника и ясно почувствовал приближение конца.
Начиная с 1986 г. Лэйнг много путешествует. Он часто наведывается в Америку, участвует в Европейской конференции по гуманистической психологии. В письме к Теодору Иттену он пишет: «Мы… первое поколение людей, которое так перемещается по земле… По моему, это Кант когда-то заметил, что путешествие сужает сознание»[478].
