Глеб Елисеев - Лавкрафт
Не бросил фантаст и ставших традицией летних путешествий по Соединенным Штатам. В мае 1931 г. Лавкрафт отправился во Флориду, сначала посетив Сент-Огастин, приведший его в восторг архитектурой времен испанского владычества. Затем он поехал к Генри Уайтхеду, очередному приятелю по переписке, проживавшему в Данедине. У него он не только прогостил несколько недель, но и помог обработать «рассказ ужасов» «Ловушка». Эта история повествовала о волшебном «зеркале Локи», созданном в XVII в. Алексом Хольмом, стеклодувом из Дании. Зеркало коварно перебрасывало смотрящих в него в некий потусторонний мир, где они были вынуждены вести призрачное существование. Главный герой рассказа, учитель Кэневин, вытаскивает из этой ловушки своего ученика, оказавшегося очередной жертвой загадочного предмета.
Лавкрафт заметно переработал изначальный текст, но от соавторства благородно отказался. В итоге рассказ был издан в журнале «Стрэндж Тейлс» за март 1932 г. за подписью одного лишь Уайтхеда.
После длительного пребывания в доме гостеприимного друга Лавкрафт двинулся южнее — он посетил Майами, а затем достиг и Ки-Уэста. Это была самая южная точка США, до которой он когда-либо добирался.
Между тем путешествия вновь обнажили одну из самых важных проблем в жизни Лавкрафта — хроническое безденежье. В ситуации, когда гонорары поступали редко и нерегулярно, он пока ухитрялся выкручиваться, сократив расходы до пятнадцати долларов в неделю и питаясь два раза в день. И все же проблема поиска постоянной работы вновь и вновь вставала перед Лавкрафтом.
Тем более что его отношения с прижимистым Ф. Райтом, хваставшимся, что держит писателей в «ежовых рукавицах», потому что им больше некуда идти, продолжали ухудшаться. Например, лишь при помощи О. Дерлета удалось пристроить в «Уиерд Тейлс» рассказ «В склепе», опубликованный в начале 1932 г. Рухнула и очередная попытка выпустить книжный сборник рассказов в издательстве «Вэнгард».
Оставалась, конечно, литературная обработка разных текстов, вплоть до агитационных листовок. Но и ее с началом Великой депрессии становилось все меньше, а постоянных клиентов, вроде 3. Бишоп, А. де Кастро или Д. ван Буша, в последнее время у Лавкрафта не появлялось.
Другая же работа все никак не подворачивалась. Один раз фантасту предложили должность постоянного корректора и литобработчика в издательстве «Стивен Дайе Пресс», но для этого пришлось бы переехать в Вермонт. Поэтому он ограничился единократным заказом — литературной обработкой книги Л. Ричардсона «История колледжа Дартмута». Однажды, чтобы свести концы с концами, Лавкрафту пришлось даже поработать в ночную смену билетным кассиром в кинотеатре.
И все-таки жизненные невзгоды не прервали окончательно литературных трудов — в феврале 1932 г. Лавкрафт написал очередной крупный рассказ — «Сны в Ведьмином доме». Увы, это лавкрафовское произведение относится к тем из его текстов, которые лучше читать в переводе. Все англоязычные авторы отмечают стилистическую неряшливость Лавкрафта, его злоупотребление вычурными и напыщенными оборотами. При переводе эти недостатки заметно сглаживаются, и на первый план выходят главные достоинства рассказа, ставшего ярким воплощением идеи невыносимого ужаса, таящегося за пределами обычного человеческого восприятия.
Главный герой рассказа, студент Мискатоникского университета Уолтер Джилмен, проживает в Аркхэме, снимая комнату в здании, носящем зловещее название «Ведьмин дом». Студент обитает на верхнем этаже, в комнате, которая имеет самые странные очертания. «Комната Джилмена представляла собою помещение довольно внушительных размеров и имела при этом весьма необычную форму: северная ее стена имела явный наклон внутрь, к северу же был скошен и низкий потолок… С течением времени интерес Джилмена к тому, что могли скрывать необычная стена и потолок его новой комнаты, только возрастал — он начал думать, что величина угла между ними может иметь некий математический смысл, дающий ключ к разгадке того, для чего они были предназначены»[331].
Постепенно Джилмена начинают мучить непонятные сны. Он оказывается среди необъяснимых предметов неописуемых очертаний: «Чаще всего во сне Джилмену представлялось, что он погружается в какую-то пропасть, бездну, наполненную странным сумрачным светом, исходившим из невидимого источника, и невероятно искаженными звуками… Пропасти ночных видений отнюдь не пустовали — они были заполнены скоплениями какого-то вещества совершенно невероятной формы и неестественно резкой окраски: некоторые из них имели, видимо, органическую природу, другие — явно неорганическую… Неорганические предметы иногда имели определенное сходство то с разнообразными призмами, то с какими-то лабиринтами, нагромождениями кубов и плоскостей, даже с циклопическими постройками; среди органических объектов Джилмен с удивлением находил и простые скопления каких-то пузырей, и некие подобия осьминогов и многоножек, и оживших индусских идолов, и, наконец, отвлеченные узоры, изысканные линии которых, переливаясь, переходили одна в другую, составляя нечто вроде тела огромной змеи»[332]. В результате этих сновидений Джилмен начинает проявлять на математических занятиях удивительно четкое понимание теории четвертого измерения.
Другие его сны выглядят более ясными и куда более ужасным. В них Джилмену является ведьма Кеция Мейсон, некогда жившая в этом доме, и ее демон-спутник Бурый Дженкин, похожий на гигантскую крысу. Они преследуют студента, предлагая ему сначала встретиться с Ньярлатхотепом, принимающим образ Черного Человека — такого, каким представляли дьявола в легендах Новой Англии. Затем Джилмен сможет продолжить свой путь еще дальше. «Он должен был предстать перед Черным Человеком, и вместе с ним отправиться к трону Азатота, что находится в самом сердце хаоса, — вот чего требовала старуха. Там своею собственной кровью распишется он в книге Азатота, раз уж удалось ему самостоятельно дойти до сокровенных тайн. Джилмен почти готов был подчиниться и отправиться вместе с ведьмой, Бурым Дженкином и тем, третьим, к трону хаоса, туда, где бездумно играют тонкие флейты; его останавливало только упоминание об Азатоте — из книги “Некрономикон” он знал, что этим именем обозначают исконное зло, слишком ужасное, чтобы его можно было описать»[333].
В одном из снов, наиболее ярком, Джилмен вдруг приходит в себя в мире с ярким, многоцветным небом и тремя солнцами. Он находится на балконе с причудливым ограждением из странных фигурок. «Они представляли из себя нечто вроде поставленных вертикально цилиндров, сужающихся к концам, с тонкими спицами, расходившимися из центра, как от ступицы колеса. На обоих концах, сверху и снизу, каждый цилиндр имел по шарику или набалдашнику, с пятью плоскими треугольной формы лучами, наподобие лучей морской звезды»[334]. (Эти фигурки хоть и напоминают Старцев из «Хребтов Безумия», но все же отличаются от них. И, судя по тому, что действие эпизода происходит на другой планете, Лавкрафт мог намекать, что Джилмен оказался на прародине Старцев и столкнулся с изображением их сородичей, не решивших в свое время отправиться на Землю.) Под ограждением Джилмен видит невероятный город — «внизу простиралась бескрайняя равнина, вся покрытая невероятно причудливыми остроконечными пиками, огромными наклонными плоскостями, неизвестно каким чудом удерживавшимися в равновесии, куполами, башенками наподобие минаретов, дисками, опиравшимися на тонкие шпили и бесчисленными комбинациями других фигур»[335]. Неожиданно на балконе появляются немыслимые существа, похожие на изображение из ограды. Рядом с ними оказывается старуха Кеция и ее крысоподобный спутник. В ужасе Джилмен просыпается, сжимая в руке странную статуэтку, которую он отломил от парапета балкона в ином мире.