Борис Тененбаум - Великий Наполеон
Ну, а во-вторых – трудно сказать что-то определенное насчет «железной клетки» в случае его выдачи англичанам, но вот пристрелить его без особых церемоний пруссаки, безусловно, могли.
Наполеон постарался миновать прусские владения как можно скорее.
II
Вести о разгроме дошли до Парижа 16 декабря 1812 года – «Монитор» опубликовал страшный так называемый «29-й бюллетень», и какая-то часть правды приоткрылась для широкой публики. Наполеон появился в своей столице 18 декабря, ранним утром – на все путешествие у него ушло только 12 дней, что было бы прекрасным результатом даже для курьеров.
Он был совершенно спокоен. Никаких признаков неповиновения не обнаруживалось. Досадная история с генералом Мале казалась просто досадным мелким эпизодом. Генерал был старым заговорщиком, он принадлежал еще к группе «филадельфов», в которой участвовали и другие офицеры с республиканскими симпатиями. Фуше о них, конечно, знал, но по своему обычаю ничего не предпринимал – хотел подождать развития событий. Заговорщиков взяли его номинальные подчиненные из парижской полиции – Наполеон считал правильным иметь несколько конкурирующих между собой служб безопасности. Императору не хотелось придавать заговору большого значения – и Мале был переведен из тюрьмы в клинику, где содержались и другие люди с помешательством на государственной почве. Надо сказать, что хотя сумасшедшим в ту пору могли и назначить, но в большинстве случаев они действительно были больны, карательную психиатрию как систему еще не изобрели.
План нового заговора был подготовлен Мале прямо там, в клинике. 22 октября 1812 года он бежал оттуда вместе с компаньоном, аббатом Лофоном. A 23 октября с вестью о смерти Наполеона в России и с изготовленным фальшивым постановлением Сената на руках он умудрился поднять так называемую 1-ю когорту Национальной Гвардии и приказал арестовать министра полиции Савари, военного министра Кларка и начальника парижского гарнизона генерала Пьера-Огюстена Хулина. Добраться до Кларка Мале не сумел, генерала Хулина он попросту застрелил, а вот Савари был и вправду арестован. Заговор был ликвидирован к 9 часам утра того же дня. Мале был арестован, а 1-я когорта получила приказ вернуться в свои казармы. Но у Наполеона, когда он узнал обо всем этом в Москве, возникло крайне неприятное чувство того, что вся его власть оказалась поколеблена побегом двух сумасшедших. А уж то, что Савари, глава всей французской полиции, оказался арестован в собственной резиденции, взбесило его окончательно. Он говорил потом Коленкуру, что во Франции можно делать многое, но ни в коем случае нельзя казаться смешным.
По дороге в Париж он поделился с Коленкуром мыслью, которая потом неустанно повторялась, и повторялась как, так сказать, иллюстрация метода мышления Наполеона: говоря о своей неудаче в России, он сказал, что «…от великого до смешного только один шаг…».
Что смешного он усмотрел в разгроме и погибели Великой Армии, сказать трудно. Но оставаться в «…смешном положении побежденного…» он не желал.
Было объявлено о досрочном наборе 1813 года.
III
Меневаль, личный секретарь Наполеона и человек, ему преданный, говорил:
«…Наполеон должен был добавлять к своей Империи все новые и новые завоевания, но его первое же поражение на поле битвы превратило всех его покорных «союзников» в ожесточенных врагов…»
Это, конечно же, правда. 22 января 1813 года канцлер покоренной Пруссии Карл Август фон Гарденберг на приеме в Берлине, на котором присутствовал весь дипломатический корпус и все генералы стоявшего в прусской столице французского гарнизона, мимоходом сообщил, что его государь, король Фридрих-Вильгельм, направляется в Потсдам для того, чтобы собрать там новые прусские силы, затребованные Его Императорским Величеством, Наполеоном Первым, для защиты Империи. Дело тут было в том, что 13 января 1813 года прусскую границу перешли русские войска. Александр Первый отдал приказ по армии, в котором говорилось следующее:
«…Идем положить конец нестерпимому кичению; станем за веру против безверия, за свободу против властолюбия, за человечество против зверства…»
Ну что сказать? Кутузов продолжения войны не хотел, а хотел только спровадить Наполеона из России, предоставив Европе самой решать свои проблемы с Империей, – и на его стороне были очень многие люди из числа российского дворянства и весьма существенной, хотя и не оформленной, конечно, партии «староруссов».
Царь же опасался, что Наполеон, оправившись после страшного краха, сможет нанести по России второй, более продуманный удар. Свои резоны были у обеих сторон, но была и простая правда реальности. Датированный 19 декабря 1812 года рапорт М.И. Кутузова царю сообщал, что в русской армии, вверенной его командованию, от тех 97 тысяч человек, что имелись в ней под Тарутино, в рядах осталось всего 42 тысячи. Общие людские потери России, по мнению профессора А.С. Трачевского, автора книги «Наполеон Первый», вышедшей в Петербурге в 1900-м, были примерно равны потерям французов, и причины были те же – голод, холод, расстояния…
В общем, в пределы Пруссии в январе вступало очень немногочисленное русское войско, но царь Александр Первый немедленно получил огромную помощь. Вместе с ним в Пруссии оказался барон фом Штейн, которого он поставил во главе всех административных учреждений на занятой русскими войсками территории Пруссии. Начал Штейн с того, что собрал в Кенигсберге так называемую провинциальную ассамблею, которая и постановила немедленное формирование частей ландвера, состоящих из местных военных формирований. Туда набирали всех подряд, вооружали чем попало, включая серпы и вилы, и соединяли с тем ядром регулярных военных, которое имелось в наличии. Это вызвало грандиозный отклик. В Бреслау (теперешнем Вроцлаве) профессор Штефенс произнес перед студентами речь с призывом «…сбросить иго французской деспотии...» и отправился к командиру местного гарнизона с предложением своих услуг в качестве воина-добровольца. Студенты не сочли, что их преподаватель внезапно спятил, – отнюдь нет. Они все, в полном составе, последовали за ним – и в распоряжении коменданта города, вдобавок к его солдатам, оказалось еще две сотни бойцов – не слишком умелых, но очень толковых и мотивированных.
IV
28 февраля 1813 года в местечке Калиш, недалеко от Бреслау, было заключено соглашение между Россией и Пруссией. Целью союза было провозглашенное стремление к полному сокрушению вражеских сил и установление независимости для всех стран, которые готовы сбросить с себя ярмо французского порабощения. Пруссия обязалась помогать царю всеми своими силами, а царь в обмен обещал восстановление Пруссии в ее прежнем могуществе. На практике это означало, что у короля Фридриха-Вильгельма опять будет около 10 миллионов подданных, вместо тех неполных 5 миллионов, которые оставил ему Наполеон. В настоящий момент, по состоянию на начало 1813 года, Пруссия уступала России по населению почти в 10 раз – у царя в его обширной империи числилось около 44 миллионов человек. Но Пруссия была сильнее, чем могло бы показаться. Наполеон ограничил размеры ее армии до 42 тысяч человек, половину которых он взял с собой в поход на Россию, но пруссаки, во-первых, действовали в Прибалтике, недалеко от дома, и возвратились в прусские пределы без особых проблем, а во-вторых, генерал Герхард фон Шарнхорст завел в Пруссии систему «короткого призыва» – рекруты поступали в состав военных частей, обучались азам военного дела, отпускались в запас, а на их место набирались новые. В результате у Пруссии оказались подготовленные резервы. С оружием и снаряжением было труднее, но тут можно было надеяться на помощь англичан – их неиссякаемый кошелек финансировал любую пехоту, которую можно было направить против Франции.
