Грэм Робб - Парижане. История приключений в Париже.
8
Для телезрителей, которые видели эти сцены студенческого мятежа, это было поистине, как утверждали комментаторы, «необычным новым явлением». Молодые люди Парижа были изъяты из города, словно уведены из него волшебной дудочкой, и помещены в «фабрику учения». Их словно упаковали и отправили всех вместе от Елисейских Полей на бывший военный полигон на западном краю городской агломерации. Оказавшись там, они стали получать облегченную для усвоения информацию, сбываемую в качестве «знаний» и раздаваемую преподавателями, которые значили чуть больше чем торговые автоматы. Большинству студентов было едва за двадцать, и приехали они из шестнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого округов Парижа. У более 90 процентов из них родители принадлежали к классу буржуазии (руководители высшего и среднего звена, представители свободных профессий, государственные гражданские служащие), но они то ли не хотели, то ли не были достаточно состоятельными, чтобы обеспечить их лучшими условиями жизни. «Бетонный куб» в Нантере стоил девяносто франков в месяц; комната без мебели в Париже без воды и газа – сто пятьдесят франков в месяц.
9
Из-за неспособности администрации предвидеть взрыв в студенческой среде спектр развлечений в Нантере был сравнительно невелик. В нем были киноклуб, дотированный ресторан, кафе на сто мест, возможность уехать на поезде в Париж, автостопом выбраться на природу или приготовить кастрюльку рагу в коммунальной кухне и съесть его с друзьями. Некоторые студенты изъявляли желание работать с детьми «из лачуг». Они помогали им с французским языком. Многие их современники ездили на мопедах «Веспа» или «Велосолекс», покупали пластинки, занимались макраме и ску-биду, чтобы своими руками сделать такие вещи, как брелки для ключей и абажуры для ламп; они посещали торговые центры, бывали в аэропортах и жили в условиях, более подходящих для развития сексуальных или любовных отношений. В Нантере друзья были либо препятствием, либо профилактикой волнений и отчужденности. Предназначенные для молодежи популярная радиопрограмма и журнал «Привет, ребята» рассматривались как форма отеческой опеки и почти совершенно были лишены интеллектуального содержания.
Студенческий бунт обещал расширить диапазон мероприятий и точнее спланировать услуги для молодежи. Однако при отсутствии денег эти мероприятия часто были символическими: можно было выставить портреты Троцкого или Мао Цзэдуна, съесть сэндвичи в лекционном зале, усыпать пол сигаретными окурками, организовать политические «группки».
По иронии судьбы, студенческие лидеры появлялись на телеэкране не просто как «люди в новостях», а как потребители и объекты визуального потребления. Они были, если процитировать субтитр в фильме Жан-Люка Годара 1966 г. «Мужское – женское», «детьми Маркса и кока-колы». Они обладали ходкими качествами молодости, изяществом и остроумием. Их длинные волосы согласовывались с такими коммерческими идолами молодых, как «Битлз» и Ален Делон. Хотя идеологические объекты ссылок студентов были особыми – Маркс, Ницше, Фрейд и другие, – их настроения были легко узнаваемы в песнях типа «йе-йе», которые главенствовали в хит-параде, еще демонстрировавшем некоторые признаки сегментации рынка, столь заметные в Великобритании и Америке: «Больше ничего не останется», «Я не знаю, чего я хочу», «Моя молодость уходит за дверь». Интервьюеры были склонны не замечать политико-философские дебаты и искали студенток, чьи лица и одежда соответствовали вкусам телезрителей. Они не пытались недооценивать или унижать их, хотя часто флиртовали с ними, чтобы вызвать хорошо выглядящую на экране телевизора реакцию или втянуть зрителя в процесс обольщения.
Документ 2
Документальный фильм о Нантере и «нантеризме» был снят общественной широковещательной компанией ОРТФ и показан на экранах 26 марта 1968 г. В нем с благожелательностью был представлен диапазон мнений студентов, и он разбудил в зрительской аудитории чувства, которые повлияли на изначальное восприятие майского бунта. Большая часть фильма была снята в маленькой, заполненной народом комнате, в которой двенадцать студентов-социологов ели вместе рагу, разложенное в две сковороды из нержавейки и чугунную кастрюлю. Сначала атмосфера была шумной и веселой.
Обычный антрополог, возможно, не счел бы этот фильм особенно ценным документом из-за вмешательства мужчины-интервьюера в речь главной интервьюируемой – привлекательной студентки, одетой в тонкий полосатый пуловер и короткую юбку. Она выглядела красноречивой, приветливой, довольно застенчивой, но стремящейся точно отвечать на вопросы. Камера показала ее лицо крупным планом и сделала ее глаза и рот центром внимания. В стесненных условиях в кадре периодически появлялись то прядь темных волос интервьюера, то его рука в черном пиджаке, поднятая, чтобы свериться с золотыми наручными часами. Студентка сидела подтянув голые колени к груди, и казалось, что интервьюер ее слегка затеняет. Сначала шум в комнате почти полностью заглушал некоторые ее ответы, но по мере продвижения интервью в комнате становилось заметно тише.
– Что вы изучаете?
– В прошлом году – социологию, а в этом я пишу диплом по демографии. На самом деле… я изучаю результаты исследований, проведенных по теме «Способность к воспроизведению потомства угнетенными женщинами».
– Это очень серьезная тема…
– Да. Эту тему я считаю действительно интересной, потому что она касается женщин.
– Вы раньше жили в Реймсе, вы говорили.
– Да, я жила в Реймсе.
– И вы жили в общежитии…
– Я здесь… уже второй год… Когда я приехала сюда в январе, я жила здесь тайком.
– Что значит «тайком»?
– Со своим молодым человеком… потому что у меня не было комнаты.
– С молодым человеком?
– Да.
– С которым вы познакомились…
– В прошлом году… Я с ним вместе с прошлого года.
– Вы познакомились с ним здесь?
– Да.
– Как же так получается, что молодая девушка из провинции появляется в Нантере и…
– Здесь, в Нантере, полно провинциалов… Понимаете, вы сюда приезжаете и сначала немного теряетесь…
– Вы никого здесь не знали.
– Никого. В первый месяц я здесь почти не проводила время. Я договорилась ночевать у друзей в Париже… Я не хотела здесь жить. Это было по-настоящему страшно.
– Почему?
– Во-первых, я никогда не жила в таком общежитии – эти маленькие комнаты, как скворечники и коробки. Я боялась здесь жить… Как только парни узнают, что появилась новая девушка, они набрасываются на нее…
![Элизабет Ленхард - Свидание со смертью[Date With Death]](/uploads/posts/books/68879/68879.jpg)
