Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы
Ценные 12-дюйм. снаряды бросались без всякого соображения с результатами попаданий разных калибров… Стрельба из 75-мм была также очень плоха; видно, на ученьях наводка по оптическим прицелам практиковалась «примерно», поверх труб… О стрельбе из 47-мм орудий, изображавшей отражение минной атаки, — стыдно и упоминать: мы каждую ночь ставим для этой цели людей к орудиям, а днем, всею эскадрою, не сделали ни одной дырки в щитах, изображавших миноносцы, хотя эти щиты отличались от японских миноносцев в нашу пользу тем, что были неподвижны»…
Так писал командующий эскадрой в своем приказе…
18 и 19 января опять ходили в море для стрельбы и маневрирования, после чего, ввиду разных мелких поломок и повреждений на судах, оказалось необходимым сделать перерыв, и следующий выход состоялся лишь 25 января. Этим и ограничилось обучение наших комендоров, так как дальше пришлось бы расходовать боевой запас. Надеялись, что вскоре придет транспорт «Иртыш» и, может быть, привезет сколько-нибудь снарядов и зарядов для практической стрельбы.
По существу, это было не обучение, но — экзамен. Человек, накануне поединка делающий несколько выстрелов в цель", — не учится, но только проверяет свое искусство… Каковы были полученные результаты?
Мне не хочется повторять перед читателями те горькие слова, которые я в свое время занес в мой дневник. Возможно, что я был слишком требователен. Ограничусь краткими выдержками из приказов по эскадре, которые кажутся мне достаточно красноречивыми.
«18 и 19 января отряды снимались с якоря удовлетворительно, держались в сомкнутом строе кильватера почти хорошо, но повороты, даже последовательные, делали дурно. «Ослябя»… либо не попадал в струю, либо растягивал линию, стопоря одну машину, чем пугал «Сисоя» и «Наварина», которые поднимали шары (Поднятие шара (сигнал) означает уменьшение хода. Чем выше поднят шар, тем меньше ход. Когда шар поднят «до места» (доверху) — машина застопорена) и подолгу затем не приходили на расстояние… Строй фронта продолжает быть нашим камнем преткновения. Получается не строй, а безобразная толпа… Стрельба 18 и 19 января была несколько лучше стрельбы 13-го числа. Но в расходовании снарядов крупных калибров замечается все та же непозволительная неосмотрительность… — 13 января с «Суворова», разошедшегося встречными курсами с «Донским», сделан был выстрел по щиту, показавшемуся под кормой «Донского», в расстоянии 6 кабельтовых за «Донским». Управляющий стрельбой на «Суворове» дал первому орудию некоторое расстояние — снаряд не долетел до «Донского» на 1/2 кабельтова и лег очень влево так, что рикошетировал над «Донским». Следовало: вдруг прибавить к расстоянию не меньше 7 кабельтовых, чтобы получить перелет, и резко изменить установку целика линий на 10, чтобы получить отклонение вправо. Но, несмотря на предостережение, данное результатом первого выстрела, для второго прибавлена была только 1/2 кабельтова на прицеле и оставлен без изменения целик. — Снаряд и попал прямо в мостик «Донского»… Это было, конечно, очень дурно, но впечатление, произведенное этим случаем, было совсем непозволительно: 19 января с трудом можно было заставить суворовских артиллеристов стрелять в промежутки между своими судами, хотя цель была на 20 кабельтовых дальше своих кораблей, что позволяло стрелять не только в промежутки, но и через головы своих. Следует иметь в виду, что при длинной линии кильватера может быть очень важно вовремя завернуть голову на 16 градусов R, чтобы сдвоить огонь по хвосту неприятельской встречной колонны, и что поэтому крайне необходимо научиться стрелять в промежутки между своими кораблями, как на параллельных курсах (общий случай стрельбы крейсеров), так и на встречных… Скорость стрельбы 18 и 19 января была еще меньше, чем 13 января. Между тем, если 47-мм пушки все еще приходится употреблять для отражения миноносцев, то необходимо внушить офицерам и прислуге, что только дождем снарядов этого калибра может быть нанесен вред миноносцу…» (Приказ 20 января за № 50)
«Маневрирование эскадрой 25 января было нехорошее — простейшие последовательные повороты на 2–3 румба, при перемене курса эскадры в строе кильватера, никому не удавались: одни при этом входили внутрь строя, другие выпадали наружу, хотя море было совершенно спокойно и ветер не превосходил 3 баллов… Повороты «всем вдруг» были особенно дурны… — Стрельба из больших орудий 25 января была бесполезным выбрасыванием боевых запасов… — Стрельба из мелких пушек, изображающая отражение минной атаки, была несколько лучше прежних только на судах I броненосного отряда. II отряд броненосцев и крейсера стреляли и на этот раз непозволительно» (Приказ 25 января за № 71).
Не довольно ли документов? Ведь это — официальный, сдержанный язык приказов. Что думали, что чувствовали те, кому предстояло в «безобразной толпе» судов, занятых «бесполезным выбрасыванием боевых запасов», встретиться с победоносной эскадрой, превосходящей их численно, хорошо обученной в мирное время, имевшей целый год боевого опыта и даже имевшей время отдохнуть, починиться и привестись в порядок?..
Тотчас по прибытии в Носи-бэ адмирал распорядился отправить обратно в Россию транспорт «Малайя», причинявший нам в пути столько задержек своими постоянными поломками. При отряде адмирала Фелькерзама оказалось еще одно подобное же «сокровище» — транспорт «Князь Горчаков». От его услуг также решили отказаться.
Кто санкционировал фрахтовку этих пароходов? Неужели за те поистине бешеные деньги, которые им платились, нельзя было найти в Европе что-нибудь не только более сносное, но даже и очень хорошее!..
По верным приметам дела наши вообще обстояли неважно.
Сколько помнится, я уже говорил, что на некоторых судах находились монтеры, командированные фирмой «Сляби-Арко» для наблюдения за исправным действием аппаратов беспроволочного телеграфа (её системы), установленных на эскадре. Эти господа, согласно контракту, должны были сопровождать нас только до Angra-Pequena, но в начале похода многие из них, полные жажды приключений, неоднократно обращались к адмиралу с просьбами разрешить им остаться на более долгий срок, хотя бы даже на сокращенном содержании, причем указывали, что именно на театре военных действий их опыт и знания принесут наибольшую пользу. Некоторым это было разрешено. Теперь все они раздумали и заторопились домой.
Равным образом потребовали расчета и не пожелали идти дальше разные вольнонаемные рестораторы и буфетчики, еще в Кронштадте хорошо знавшие, что им предстоит, и даже выражавшие горячее желание побывать в бою.
