Джордж Бьюкенен - Мемуары дипломата
31 октября Терещенко произнес в Совете Республики речь, в которой не только определенно выступал против претензии Совета Раб. Депутатов на отдельное представительство на конференции, но и порицал в не очень сдержанных выражениях инструкции, которые Совет дал Скобелеву. Тогда как его речь не шла настолько далеко, чтобы удовлетворить правых, социалисты выражали неудовольствие по поводу того, что его непримиримая позиция по вопросу об их инструкциях сделала сотрудничество между правительством и демократией почти невозможным. В последовавших прениях Терещенко подвергся резким нападкам, и на следующий день Скобелев заявил Керенскому, что если правительство не пошлет в Париж кого-нибудь другого, то революционная демократия откажется от всякой мысли о представительстве на конференции. Лидеры различных демократических групп, с которыми советовался Керенский, единогласно поддерживали Скобелева и предупреждали Керенского, что если на конференцию отправится Терещенко, то отношения левого крыла Совета Республики к правительству будут серьезно испорчены.
Глава XXXI.
1917
Слухи о большевистском восстании. - Поражение правительства во Временном Совете. - Выступление большевиков. - Исчезновение Керенского.Бомбардировка Зимнего дворца. - Арест министров. - Образование большевистского правительства. - Конец Керенского. - Большевики становятся хозяевами севера России
Слухи о большевистском восстании циркулировали уже в течение нескольких недель, и все ожидали, что оно произойдет за несколько дней до Всероссийского Съезда Советов. Терещенко даже полагал, что большая часть войск гарнизона стоит на стороне большевиков, но Керенский держался более оптимистических взглядов. В наших последних разговорах с ним он не раз восклицал: "Я желаю только того, чтобы они вышли на улицу, и тогда я их раздавлю". Я уже приготовился к тому, что Терещенко выедет в Лондон 8 ноября по пути на Парижскую конференцию, и что мы будем сопровождать его, так как правительство желало посоветоваться со мной по вопросу о положении в России.
Мне кажется, что я помогу читателям проследить развитие событий в течение двух последних месяцев, которые я провел в России, если я изложу их в виде нижеследующих извлечений из своего дневника:
2 ноября.
"Терещенко, которого я встретил сегодня после обеда в Совете Республики, сказал мне, что Скобелев сегодня говорил более примирительно и заявил, что инструкции, полученные им, представляют собою не требования, но пожелания русской демократии относительно позиции, которая должна быть занята ее делегатом в том случае, если затронутые в этих инструкциях вопросы будут обсуждаться на конференции. Вопрос о том, будет ли сопровождать его Скобелев в Париж, как он добавил, не будет решен до окончания прений в понедельник, 5 ноября. Терещенко очень расстроен сделанным недавно в палате общин заявлением, что конференция будет обсуждать исключительно вопрос о ведении войны. Это заявление, сказал он, усугубило затруднительность его положения, потому что, хотя ведение войны, конечно, должно составить главный предмет обсуждения, однако не было необходимости говорить русской демократии в столь критический момент, как настоящий, что никакого обсуждения наших целей войны не будет допущено".
3 ноября.
"Военный министр Верховский подал в отставку. Он всегда заявлял, что для того, чтобы удержать войска в окопах, им необходимо сказать, за что они воюют, и что, следовательно, мы должны опубликовать свои условия мира и возложить ответственность за продолжение войны на германцев. На последнем заседании президиума Совета Республики вчера ночью он, по-видимому, окончательно потерял голову и заявил, что Россия должна немедленно заключить мир, и что когда мир будет заключен, то должен быть назначен военный диктатор для обеспечения поддержания порядка. Когда Терещенко, поддержанный всеми прочими членами президиума, потребовал, чтобы это заявление было взято обратно, то он подал в отставку, которая была принята".
5 ноября.
"Сегодня после полудня для охраны посольства прибыл отряд кадет из военного училища, что указывает на приближение бури".
5 ноября.
"Сегодня утром я слышал, что Исполнительный Комитет Совета постановил образовать правительство, а в 12 1/2 часов один из кадет сообщил мне, что большевики сгонят министров с их постов в течение двух ближайших дней.
В час дня трое министров - Терещенко, Коновалов и Третьяков, которых я пригласил к завтраку, явились совершенно спокойными. В ответ на мое замечание, что после того, что я слышал сегодня утром, я уже почти не ожидал их видеть, они заявили, что эти слухи по меньшей мере преждевременны. Терещенко затем сказал мне, что вчера вечером он зашел к Керенскому и убедил его издать приказ об аресте Исполнительного Комитета Совета. Но после того, как он ушел, этот приказ был уничтожен по совету третьего лица. Они все трое уверяли меня, что правительство имеет за собой достаточную силу, чтобы справиться с положением, хотя Третьяков отзывался о Керенском очень презрительно, говоря, что он слишком социалист для того, чтобы можно было надеяться, что он подавит анархию. Я сказал ему, что не могу понять, почему правительство, уважающее себя, позволяет Троцкому возбуждать массы к убийству и грабежу, не арестовывая его. И Коновалов сказал, что он с этим совершенно согласен. Он заявил, что русская революция прошла через несколько фаз, и что теперь мы подошли к последней. Он думает, что, прежде чем я выеду в Англию, я увижу большие перемены. Обращаясь к Терещенко, я сказал: "Я не поверю, что мы действительно уедем, прежде чем мы не сядем в поезд". - "А я, - возразил он, - не поверю, пока мы не переедем за шведскую границу".
Если Керенский не согласится безоговорочно связать свою судьбу с теми из своих коллег, которые защищают твердую последовательную политику, то чем скорее он уйдет, тем будет лучше. Правительство является таковым только по имени, и положение не может быть много хуже, чем в настоящее время; даже если оно уступит дорогу большевикам, то последние не будут в состоянии продержаться долго и рано или поздно вызовут контрреволюцию.
Терещенко снова выступал сегодня вечером в Совете Республики, но когда вопрос был поставлен на голосование, то большинство оказалось против правительства. Хотя резолюция, принятая в конце концов, осуждает замышляемое большевиками восстание, однако она возлагает ответственность за кризис на правительство. Она заявляет, что положение может быть спасено только передачей распоряжения землей в руки земельных комитетов и побуждением союзников к опубликованию своих условий и к открытию мирных переговоров. Сверх того, чтобы покончить со всяким контр-революционным или мятежным движением, резолюция предлагает образовать Комитет Общественного Спасения, составленный из представителей органов революционной демократии, который должен действовать в согласии с Временным Правительством".
