Степан Красовский - Жизнь в авиации
На другом острове Курильской гряды мы увидели более крупный аэродром, с несколькими полосами. В центре его высилась гора, которую опоясывала рулежная дорожка. У подножия горы японцы соорудили капониры, куда и закатывали самолеты на случай атаки аэродрома или стихийного бедствия. Входы в капониры ограждали подвижные (на роликах) металлические плиты - тоже мера предосторожности. Все это было очень искусно замаскировано под цвет окружающей местности.
Выяснилось, что на острове нет пресной воды. Ее брали из озера, которое образовывалось к весне в результате таяния снега, задержанного низкорослым кедрачом. Вот почему люди здесь любовно ухаживали за этим кустарником. Вырубать его считалось преступлением.
Летчики жили в землянках, и все же мало кто жаловался на трудности. Однажды, идя по гарнизону, я встретил женщину. На руках у нее был грудной ребенок, сзади шел мальчонка лет четырех. Это была жена одного из летчиков. Мы разговорились.
- Живем тут уже третий год, - сказала она. - Привыкли к здешним местам и климату. Одна беда: нет молока для детей. Нельзя ли помочь?
"Вот это - настоящая подруга офицера, настоящая патриотка, - подумал я. Все понимает, все перенесет и мужа подбодрит в трудную минуту".
- Обязательно поможем, - пообещал я жене военнослужащего.
После доклада Р. Я. Малиновскому в каждый батальон аэродромного обслуживания было завезено по нескольку десятков коров, и курильчане получили свежее молоко...
Комендатура дальнего гарнизона майора Петрова не имела ни одного жилого дома. И все же люди здесь трудились, обеспечивали перелеты, самоотверженно несли нелегкую службу. Но одно дело - тяготы службы для военных, совершенно иное - для вольнонаемных - рабочих и служащих. Люди жили в палатках. Я зашел в одну из них. Стенки были обложены толстым слоем мха, посредине стояла печка, за ней виднелась кровать. Занимал палатку пожилой рабочий-столяр со своей женой. Обоим лет под пятьдесят. До переезда на Чукотку они жили в Приморье, имели там комнату с удобствами.
- Что вас заставило поехать сюда? - спросил я хозяина палатки. - Здесь же очень тяжело, особенно пожилым людям.
- О том, что здесь тяжело, мы знали, - ответил столяр. - Но настолько привыкли к нашей части, к людям, что когда узнали о передислокации, то решили поехать с комендатурой Петрова.
- Не жалеете?
- Нисколько. Вот если б организовали сюда доставку свежей картошки, было бы хорошо...
В 1952 году, возвращаясь из Пекина, я встретил на аэродроме в Свердловске подполковника Петрова. После Востока он служил на Урале, тоже начальником комендатуры. В разговоре я вспомнил семью столяра.
- Настоящие патриоты, - подтвердил Петров. - А доставку свежей картошки мы вскоре наладили. Возили из Марково. Потом люди научились свою выращивать...
Мне сразу же припомнился поселок на Колыме, куда я не раз прилетал в летнюю пору. В июне там бывали утренние заморозки. Старожилы разжигали между грядками костры из соломы, и дым медленно тянулся над огородами, не давая холодному воздуху проникнуть к листьям картошки. Над поселком долго висели дымные столбы. Таким мне и запечатлелось Марково - далекий поселок на Колыме, где тоже были свои мичуринцы, научившиеся выращивать на вечной мерзлоте капусту и картошку...
Но вернемся к путешествию по Тихому океану. Позади остались острова Кунашир, Итуруп, Уруп и самый северный Шумушу. Наш пароход приближался к берегам Камчатки. Утром в каюту зашел Н. И. Крылов и, размахивая листком бумажки, спросил:
- Скажи, Степан Акимович, тебе ведь сегодня полсотни стукнуло?
- А откуда тебе известно?
- Вот откуда! - И Крылов протянул мне бланки с поздравительными телеграммами: одна была от Министра обороны, другая - из Хабаровска, от Родиона Яковлевича Малиновского.
Отступать, как говорится, было некуда, и я, ожидая очередного вопроса, посмотрел на Крылова.
- Так вот, надо отметить твой полувековой юбилей,- весело сказал Николай Иванович.
Вечером в кают-компании состоялся товарищеский ужин. Я поблагодарил друзей за поздравления с днем рождения и в ответном слове напомнил им ленинские слова о том, что лучший способ отметить юбилей - еще раз критически взглянуть на результаты своей работы.
Утром мы уже были на одном из камчатских аэродромов. Я тут же поинтересовался жизнью и боевой учебой авиаторов, их бытом, запросами и настроением. Конечно, очень хотелось побывать в знаменитой "долине гейзеров", посмотреть на Ключевскую сопку, но все пришлось отложить. В беседе с командиром выяснилось, что один из летчиков боится летать над морем. Мне принесли его личное дело.
Старший лейтенант К., оказывается, воевал во 2-й воздушной армии, в боях сбил семь вражеских самолетов лично и четыре совместно с товарищами. В боевых характеристиках летчика отмечалось, что дерется он с врагом смело и уверенно, в действиях решителен, не раз выручал друзей из беды.
- Вы заглядывали в личное дело летчика? - спросил я полковника А. А. Осипова.
- Просматривал. Дело яснее ясного: трус он. Поэтому мы отстранили его от полетов.
- Не спешите с выводами... Давайте пригласим летчика на беседу.
Через несколько минут перед нами стоял старший лейтенант К. Лицо бледное, осунувшееся: видно, очень крепко переживает отстранение от полетов. Поздоровавшись, я спросил:
- Какое у вас было задание?
- Полет по маршруту над открытым морем на удалении от берега триста километров. Летали с подвесными баками.
- Почему же вернулись?
- Мне показалось, что отказывает мотор...
- Расскажите подробнее.
- Как только скрылся берег, - продолжал старший лейтенант, - я услышал стук мотора и доложил об этом ведущему группы. Он приказал продолжать полет. После этого мне показалось, что мотор еще хуже стал работать, и я вынужден был покинуть строй. Когда произвел посадку, командир приказал опробовать двигатель. Неисправностей не обнаружили. Меня назвали трусом и отстранили от летной работы.
Выслушав летчика, я сказал ему:
- Мы разберемся и, возможно, переведем вас на материк. А сейчас, мне думается, вам следует продолжать тренировки в полетах над морем. Считайте, что на летной работе вы восстановлены.
Когда К. вышел, у нас состоялся довольно нелицеприятный разговор с командованием части. Здесь грубо нарушили основное правило в летном обучении последовательность. В самом деле, разве можно летчика, пусть и опытного, но никогда ранее не летавшего над морем, сразу выпускать в маршрутный полет на большое расстояние? А ориентировка над морем? Это же целый комплекс сложных задач. Я предложил штурману Голиадзе провести показательные занятия с летчиками-истребителями о способах ориентировки над морем, а инспектору по технике пилотирования и офицерам отдела боевой подготовки - о методике обучения экипажей.
