Степан Тимошенко - Воспоминания
Встретился с моим давним учеником по Институту Инженеров Путей Сообщения — Кригер-Войновским. Ему удалось выехать из России после революции и закончить инженерное образование в Берлинском Политехникуме. Там-же он получил и докторскую степень. После окончания Политехникума он занялся частной практикой, главным образом проектированием и постройкой мостов и других инженерных сооружений. Во Франкфурте он теперь был занят восстановлением знаменитой Паульскирхе, в которой в революционное время 1848-49 годов происходили заседания немецкого Национального Собрания. Это было одно из первых зданий, восстановленных после войны и Кригер-Войновский мог гордиться этим чудесным сооружением. Я заметил, что Кригер-Войновский и при осмотре церкви, и на обратном пути в трамвае избегал говорить по русски. Позже он мне напомнил, что по условиям мира американцы обязались выдавать коммунистам всех русских, оказавшихся в конце войны на немецкой территории. И вот теперь, через три года после заключения мира, было опасно говорить по русски. Коммунистические шпионы выслеживали русских на территории, занятой союзниками, и отправляли их в Россию на расправу. Такое прислуживание союзников Сталинскому режиму было мне совершенно непонятно.
Из Франкфурта я отправился в Гёттинген, где посетил Прандтля. Положение профессуры за последний год несколько улучшилось. В Гёттингене при мне состоялось собрание немецких механиков. На собрании было несколько человек из Америки. Видимо, американцы не собираются бойкотировать немецких представителей науки.
Из Гёттингена поехал к дочери. Она с семьей продолжала жить в деревне недалеко от городка Хекстер. Дети подростали, заканчивали сельскую школу. Чтобы продолжать учение, нужно было переселяться в город. Но город забит беженцами. Найти квартиру невозможно. Единственное решение — строить собственный дом. Пешком мы отправились с дочерью в Хекстер. Разыскали места, где город продавал участки для постройки домов. Выбрали участок. Я пообещал дочери финансовую поддержку и она занялась изготовлением проекта. Самое трудное в то время было приобретение строительных материалов, но и эту задачу дочь успешно разрешила и через год семья переселилась в Хекстер.
Пожив у дочери несколько дней, я направился обратно в Швейцарию. Погода в это лето была скверная. Июнь и июль — постоянные дожди и только к августу погода исправилась и я провел этот месяц в Энгадине. Жил в Понта Резина на высоте 1. 800 метров. Делал немало экскурсий и пешком, и автобусом.
В конце августа отправился в Лондон. Поселился недалеко от Импириал Колледж, где должен был состояться Международный Конгресс Механиков. Условия жизни в Лондоне были неприятные. Цены в ресторанах не должны были превосходить пяти шиллингов, а за такую плату можно было получить только самую скудную пищу. Во время Конгресса можно было питаться в студенческой столовой, но и там еда была не лучше. Иностранцев приехало мало и заседания были немноголюдные. Тут я впервые заметил, что мой слух ослабел. Мне было трудно следить за докладами и принимать участие в дискуссиях. Конгресс терял для меня былой интерес. Побывал в механической лаборатории Импириал Колледж. Для работ студентов по изгибу балок, рам и арок они пользовались гибкими моделями из тонкого железа, подобными тем, какие я завел в Киеве, а позже в Мичиганском университете. Не знаю было ли это случайное совпадение, или Соусвелль познакомился с этими моделями во время посещения Мичиганского университета в 1935 году. По окончании Конгресса отправился в Кембридж, где провел почти все время у букинистов в поисках старых книг по механике.
По возвращении домой занялся изучением собранной литературы по истории механики, а также чтением курса по этому предмету. Так прошел 1948-1949 учебный год. По окончании занятий я отправился в Анн-Арбор. Еще в предыдущем году и я, и Соусвелл получили приглашение от Мичиганского университета принять участие в Летней Школе для преподавателей механики. Это предприятие, начатое мною двадцать лет тому назад, успешно развивалось и на наши курсы явилось не меньше ста слушателей со всех концов Америки. Я объявил курс теории пластинок, а в вечерние часы — курс истории сопротивления материалов. В прежние годы я обычно читал лекции по предмету, по которому писал книгу. На этот раз книга уже была напечатана и многие слушатели имели ее перед глазами. Были и слушатели, которые книгу уже читали. При таких условиях следовало бы заменить систематические лекции обсуждением вопросов, которые при чтении представили затруднение. Но для таких дискуссий в многолюдном классе мой слух оказался недостаточным. Одним словом, занятия с моими слушателями на этот раз полного удовлетворения мне не доставили и я решил в дальнейшем не принимать участия в летних курсах.
По окончании Летней Школы я отправился в Канаду. Осмотрел национальные парки в штатах Альберта и Британская Колумбия. Ничего подходящего для житья во время летних каникул я не нашел. Как и в Калифорнии, парки не приспособлены для спокойной жизни и лесных прогулок. К началу учебного года возвратился в Пало Алто.
Впродолжение учебного года 1949-1950 я посвящал все время, свободное от учебных занятий, писанию истории сопротивления материалов. Работа шла медленно. Главное затруднение — английский язык. У меня было достаточно слов для писания книг технического характера, но для истории этого запаса слов было недостаточно и приходилось постоянно справляться со словарем. Позже это дело было улучшено — мне пришел на помощь один из докторантов. Он прочитывал мой манускрипт и вносил нужные поправки.
Весной 1950 года я опять отправился в Европу. На этот раз не нужно было заезжать в Англию. Порт в Шербурге, поврежденный во время войны, был приведен в порядок и можно было с парохода прямо отправиться в Париж. Тут я долго не задерживался и после посещения моих букинистов отправился на юг. Мне хотелось посмотреть Виоркский виадук, на постройке которого я был еще студентом пятьдесят лет тому назад. Поезд останавливается у самого моста. Благодаря железной дороге поселок разросся. Очевидно, туристы приезжают смотреть грандиозный мост. У самого моста небольшой ресторанчик. Шел дождь и в ресторан набилось немало местной публики. Люди молодые не имели никакого представления о том, как поселок и окружающая местность выглядели до постройки моста и через несколько минут я оказался в центре группы и разглагольствовал о том, как строился мост. Не знаю, что привлекало слушателей больше — история моста или вид попавшего в деревню иностранца, объяснявшегося на ломаном французском языке.
