Наталия Басовская - От Нефертити до Бенджамина Франклина
Были родственники и в Государственном совете. А сам лорд-протектор, никому не доверявший, с каждым днем мрачнел все более и более.
Фактически он был королем. Налаживал контакты с монархами Европы. Он надеялся, что Англия достаточно запугана. И разогнал Парламент.
В конце жизни Кромвель отказывался от пищи и лекарств, говоря: «Я считаю, что я должен скорее уйти». За несколько часов до смерти он назвал преемника — любимого сына Ричарда. 3 сентября 1658 года диктатор умер в возрасте 59 лет, надеясь, что сын сумеет сохранить позицию лорда-протектора.
Но Ричард был похож на лорда-протектора не больше, чем его отец на аристократа. Молодой человек, не склонный к государственной деятельности, желавший только хорошо жить. Это повлияло на умонастроения в Англии. Та самая толпа, которая когда-то аплодировала казни Карла I, обожала Кромвеля, потом критиковала Кромвеля, теперь хотела вернуть короля.
Меньше чем через полгода Ричард отказался от должности. Он обеспечил себе долгую спокойную жизнь, а Англия бурно приветствовала короля Карла II.
Оливера Кромвеля посмертно предали казни. Всего три года назад его пышно, как короля, хоронили в Вестминстерском аббатстве. Теперь же тела Кромвеля и двух его соратников извлекли из гробов и повесили за шеи. Скелеты висели до вечера. Потом их сняли, головы нацепили на копья и выставили в центре Лондона. Революция — мастерица страшных судеб!
Бенджамин Дизраэли
Сделавший невозможное
Бенджамин Дизраэли многолик, бесконечно разно образен. Он сам вылепил свою удивительнейшую биографию. Он сделал карьеру, невероятную для Англии XIX века. А важнее всего то, что он реализовал невозможную, на первый взгляд, вариацию собственной жизни. По его собственным словам, «залез на намыленный столб».
Еще в детстве он заявил, что будет премьер-министром. Есть в этом что-то от Генриха Шлимана, который, разглядывая картинки, где была изображена горящая Троя, обещал найти этот город. И нашел. Но то был романтический порыв. А в случае Дизраэли — упорное, прагматичное строительство своей жизни. Причем из весьма скудных строительных материалов.
Он ничего не получил от судьбы в готовом виде — за все бился. Бился тяжело. И с этого «намыленного столба», добравшись, казалось бы, до первой зарубки, стремительно съезжал. Но не падал духом.
Он прожил 76 лет — с 1804 по 1881 год — и скончался не то чтобы в бесславии, просто в безвластии. Лидер и идеолог английских консерваторов, он был министром финансов и несколько раз премьер-министром Великобритании. Побывал и в оппозиции. В борьбе между либералами и консерваторами мог спокойно перейти в любой стан, который вел его к цели. Сын еврея, принявшего христианство, он в 1876 году стал английским лордом Биконсфилдом. В нем счастливо сочетались политик и писатель: он автор более чем 20 романов, не переведенных, к сожалению, на русский язык, и огромного числа философских трактатов.
Дизраэли родился в наполеоновскую эпоху, когда отгремела Английская революция и буржуазия завоевала себе место под солнцем. Теперь это сословие стремилось пользоваться своим новым положением, жить как можно богаче, спокойнее и увереннее. Настал респектабельный век.
Сначала фамилия д’Израэли писалась через апостроф и вызывала ассоциации с народом израилевым. Отец будущего премьер-министра, тоже Бенджамин, был еврейским писателем. Мать — Сара д’Израэли — ненавидела свое происхождение и прямо об этом говорила. Она отказалась от каких-либо отношений с еврейской общиной.
Став взрослым, Израэли превратил свою фамилию в Дизраэли. В таком написании и звучании она казалась итальянской. А в автобиографии Дизраэли даже придумал себе аристократических предков. Якобы это были евреи, принявшие христианство в Испании и Португалии. В конце Средневековья этот процесс был массовым, и кое-кто из евреев, принявших христианство на Пиренейском полуострове, действительно получил дворянские титулы в позднефеодальной Испании. Однако реальные предки Дизраэли не аристократы, а торговцы.
По мировоззрению семья Дизраэли была типично английской и отчаянно монархической. В доме преклонялись, например, перед Стюартами. Отец писал биографию Карла Стюарта и говорил маленькому Бенджамину, что убиенный король — гораздо более мученик, чем тиран.
В 13 лет Бенджамин по предложению отца принял крещение. Но и для крещеных евреев в Англии существовала масса ограничений.
В школе Бенджамин проявил себя как несомненный лидер — организовал самодеятельный театр, который все полюбили. Ребята тянулись к Бенджамину, но время от времени он слышал: «Ты, с твоей оливковой кожей, ты совсем на англосакса не похож! Ты иностранец, чужеземец! Доколе мы будем ходить в этот театр, где верховодит чужеземец?!» Ему пришлось кулаками отстаивать свою независимость. Кстати, он, никого не ставя в известность, в течение нескольких месяцев успешно занимался боксом. И своих обидчиков он отделал так, что его пришлось немедленно забрать из этой школы.
С тех пор его метод — самообразование. Библиотека отца насчитывала примерно 25 тысяч томов. Бенджамин проработал античную литературу (очень любил Плутарха), литературу эпохи Просвещения. Сохранились рассказы о том, как мальчик 14–15 лет выходил из библиотеки отца под грузом книг и никак не мог их унести: они сыпались, а он их поднимал.
В ранней юности Дизраэли задавался вопросом: «Кем лучше быть — Гомером или Александром?» На меньшее он не был согласен.
У него имелись определенные данные для Гомера — бесспорные литературные способности, которые проявились очень рано. Но его тянуло к общественной деятельности, карьере. Непрерывно занимаясь самообразованием, он просидел несколько лет в финансово-юридической конторе.
Правда, он выделялся на фоне своей буржуазной среды. На нем всегда был безумно яркого цвета жилет с большим количеством разных цепочек, башмаки с бляшками, розочками, чуть ли не с колокольчиками. Он отрастил роскошные длинные кудри. Он вообще был очень красив, судя по юношеским портретам, напоминал Байрона. Вероятно, он сознательно играл Байрона, зная, что европейское общество увлечено этим образом. И даже баловался стихами.
Но сходство было, конечно же, чисто внешним. Во-первых, Байрон — настоящий аристократ, каким Дизраэли никогда не стать. Во-вторых, Байрон — абсолютный революционер, защитник интересов простого народа. Он бросается в страну, где идет битва за свободу: сначала в Италию, потом в Грецию. И отдает жизнь за свободу. А Дизраэли в эти годы называет народ стадом и очень далек от какой-либо заботы о нем.
