Евгений Весник - Дарю, что помню
Вот иллюстрация к русской пословице «Не ножа бойся, а языка!».
Недавно отдыхал я в Подмосковье. Запал в память диалог 40–50-летних мужчин:
1-й. Поток нецензурных слов, в котором тонули редкие нормальные русские слова. Пропорция примерно такова: 85 – мата, 15 – русских слов.
2-й. Тот же поток, но в более скромной пропорции: 50 на 50.
1-й (слезливо). Мат, мат, слово, мат, слово.
2-й (успокаивая собеседника). Мат, слово, слово, мат.
1-й (вытирая слезы). Мат, мат, мат, мат, слово.
2-й (приободряя собеседника). Слово, слово, мат, мат.
1-й (пожимая руку 2-му). Мат, мат, слово, мат.
2-й (обнимая собеседника). Слово, слово, мат, мат.
На втором этаже открывается окно. Появившаяся в нем женщина на нормальном русском языке произносит какую-то фразу, обращаясь к мужчинам.
1-й (отвечая женщине). Гут! (Отвечая собеседнику). Мат, мат, мат, мат, слово, слово.
2-й (удивленно посмотрев на окно, собеседнику). Слово, мат, слово, мат, слово, мат.
Из окна женщина повторяет сказанное.
1-й. О’кей! (И собеседнику). Мат, мат, мат, мат, мат, мат, мат.
2-й. Мат, слово, мат, слово, мат, слово. (Жмет руку 1-му.) Консенсус! (Подмигнул, посмотрел на окно и ушел.)
1-й (кричит, глядя на окно). Зинуля! Иду, хорошая моя! Все гут!
Бог с ними, с дорогими моему сердцу работягами, мастеровыми, умельцами. Бог их простит за необразованность, простит потому, что от них хоть толк есть – руки у них создающие, добывающие, ремонтирующие, мозолистые. А вот как быть с теми, которые в основном трудятся языком? Что такое публичное выступление? Это призыв идти за говорящим, поверить в его правоту, в его кажущийся ему правильным путь к истине.
Я представляю себе выступление любого (за малым исключением) теперешнего нашего депутата в собрании старой русской Думы или в Дворянском собрании. Вот есть где разгуляться фантазии! Представьте себе: выходит наш депутат на трибуну и, обращаясь к седоволосым русским заседателям, произносит речь о бедах или о светлом будущем России, употребляя при этом замечательные русские слова, но с «новыми», «революционными» ударениями. Такого оратора наверняка или освистали бы и прогнали с трибуны (если старая Дума умела свистеть; наша же новая и не то может), или бы вызвали врача-психиатра!
У нас же никто не обращает внимания на эту свистопляску неграмотности, никто не делает ораторам замечаний. У нас свистят только тогда, когда выступает гений или просто честный человек!
Раньше подражали царским бородкам, экипажам, платью, прическе. А в наше время – неграмотности!
Я не помню ни одного нашего высокого руководителя, грамотно говорившего на родном языке! Когда на троне восседал Леонид Брежнев, было легко отвечать на разного рода «провокационные» детские вопросы: «Дети! У дяди Брежнева плохо с челюстями – ему трудно говорить». Но сейчас-то у всех с челюстями хорошо! Что же все молчат? Почему не открывают курсы по ликбезу среди говорящих на высоких уровнях?
Почему к нам так и почему мы ко всему так? Что с нами? Почему никто не вопиет, читая во всех аэропортах: «Накопитель пассажиров», «Зона досмотра». Это же тюремная лексика!
Неграмотно говорящий не уважает ни себя, ни свою страну, ни свой народ! Человек, говорящий грамотно на своем родном языке, – это человек с чувством собственного достоинства.
Неграмотно говорящий вряд ли может ясно, логично и тем более философски мыслить! И быть полезным людям. И тем более стать Монтенем!
«Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный» (В. И. Даль «Напутное слово»).
ОДА РУССКОМУ ЯЗЫКУ
Я эти строки посвящаю.
К тебе с рожденья я привык,
Тобою мысли выражаю.
Ты величавей снежных гор,
Ты бриллиантов драгоценней,
Прозрачно хрупок, как фарфор,
И образов святых священней.
Ты не посетуй о судьбе –
Не обделен ты честью росской:
Ведь говорили на тебе Боян,
Донской и Тредьаковский,
Суворов, Пушкин и Толстой,
Рахманинов, Куприн, Набоков…
До гробовой доски с тобой
В своих мелодиях и строках.
О, бедный мой язык родной,
О, прелесть русской речи чистой!
Кто не глумился над тобой? –
Шпана, чиновники, лингвисты…
Кто бедолагу не ломал,
Не выворачивал, не мучил:
«Облегчить, начать, взад принял,
Правы, сочуйствовать, подключил»?
Ну, ладно б жулик или вор,
Иль алкаши и наркоманы,
Но педагог, но прокурор,
Но дикторы с телеэкрана!
Рабочий и интеллигент
Родную речь, как шавку, лупят:
«Осужденный, инциндент,
Блага, возбужденный, оглупят».
Ну, ладно б только бюрократ –
Кувшинное тупое рыло,
Но журналист, но депутат
Язык нелепо исказили!
От сердца я хочу воззвать
Ко всем, кто сын России верный:
Пора не начать, а начать
Язык наш очищать от скверны.
Друзья, следите за собой,
Когда по-русски говорите,
Ведь это наш язык родной –
Его для внуков сохраните!
Сон вместо эпилога
Вижу стол… За ним – Б. Шоу, Г. Гейне, П. Шелли, Питтак, Соломон, П. Буаст, Конфуций, Л. Фейербах, Ст. Е. Лец, В. О. Ключевский, Ф. Бэкон, Дж. Свифт, Р. Бертон, Ч. Лэм… Чуть в стороне – официант. Англичанин. Тут же и я… «Почему я оказался среди великих воскресших? Ах, да! Ведь это сон… Я так внимательно и с интересом читал их, так искренне разделял их гениальные мысли, что…»
Вступаю в разговор:
– Частник – фантазер! Он производит. «Советский человек» – особый тип человека, он словно пиявка: сосет. Или просит: «Дай, дай, дай, а то убью, забастую, украду-у-у!»
Шоу: Да, да, да. Кто умеет – делает, кто не умеет – учит. Или грозит, пугает.
Гейне: И вообще – странное дело: во все времена негодяи старались маскировать свои гнусные поступки преданностью интересам религии, нравственности и любви к отечеству.
Питтак: Человека выказывает власть?
Я: Согласен, но к власти можно допускать лишь тех, кто наделен способностью разделять чужое праведное мнение и, если нужно, повиноваться ему.
