Джордж Бьюкенен - Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918
На днях у меня состоялась долгая беседа с князем Кропоткиным. Он оценивает положение почти так же, как и я, хотя он более пессимистично настроен в том, что касается будущего. Я все еще надеюсь, что Россия избегнет краха, хотя ей придется столкнуться с ужасающими военными, промышленными и финансовыми трудностями. Как она находит деньги для продолжения войны и для выплаты процентов по государственным долгам – для меня полная загадка. Мы и американцы вскоре встанем перед необходимостью предоставить ей значительную финансовую помощь, если мы хотим, чтобы она продержалась эту зиму. Однако не стоит думать, что мы пойдем на это, не получив доказательств ее решимости навести порядок в собственном доме, для чего ей следует восстановить дисциплину в армии и подавить анархию в тылу. Генерал Корнилов – единственный человек, у которого хватит на это сил, и он ясно дал понять, что подаст в отставку, если правительство не выполнит его требований и не предоставит ему полномочий, которые он сочтет необходимыми. Опасность заключается в том, что если ему это удастся и он приобретет главенствующее влияние на армию, то это вызовет подозрения Совета, чья политика, направленная на подрыв дисциплины, первоначально была вызвана боязнью, что армия станет главной действующей силой в стране».
24 августа
«Вчера вечером я возвратился после недельного отпуска в Финляндии и сегодня утром увиделся с Терещенко. Я заявил ему, что чрезвычайно разочарован тем, что ситуация изменилась лишь к худшему, что никакие из задуманных дисциплинарных мер в действительности не были применены и что правительство показалось мне как никогда слабым. Я спросил его, согласен ли Керенский с Верховным главнокомандующим по вопросу о восстановлении смертной казни в тылу? Он ответил, что только в последние несколько недель стало возможным хотя бы поднять этот вопрос и что правительство вынуждено действовать с особой осторожностью. Керенский, сказал он, выступил в Совете министров за введение смертной казни за государственные преступления как для солдат, так и для гражданских лиц, но кадеты возражали против ее применения к последним, поскольку опасались, что это может быть использовано против тех, кого обвиняли в подготовке контрреволюции. Я ответил, что в прошлом у правительства, возможно, и были основания для осторожности, но теперь ему нельзя терять времени, поскольку, не говоря уж о военных перспективах, экономическое положение так серьезно, что если сейчас не принять экстренных мер, то зимой могут возникнуть серьезные трудности. Я однажды предупреждал императора, что голод и холод принесут с собой революцию и, если правительство не будет действовать быстро, те же самые причины приведут к контрреволюции. Терещенко признал, что правительство не так сильно, как бы ему хотелось, но сказал, что на открывающемся завтра Московском государственном совещании генерал Корнилов представит свою программу и назовет меры, которые он считает необходимыми. Совещание будет первым общенациональным собранием после революции, и там будут присутствовать все министры, а также представители Совета и других организаций».
29 августа
«Хотя все партии, за исключением экстремистских, не ставили своей целью затруднить работу правительства, совещание вместо того, чтобы обеспечить национальное единство, скорее четче обозначило разногласия между различными партиями, и вполне вероятно, что не пройдет и нескольких недель, как мы столкнемся с новым кризисом».
30 августа
«Терещенко, с которым я беседовал после его возвращения из Москвы, считает, что совещание укрепило позицию правительства. По его словам, Верховный главнокомандующий получил теперь все полномочия в действующей армии, но он не требовал немедленного введения смертной казни в тылу. Военное положение было объявлено в Казани, но вводить его в Петрограде слишком рискованно. Однако будут предприняты другие меры, чтобы взять ситуацию в столице – весьма неудовлетворительную, по его же признанию, – под контроль».
31 августа
«Сегодня утром я разговаривал с Керенским, и на мой вопрос о совещании он выразил удовлетворение его результатами. Я сказал ему, что хотя я один из немногих, кто еще не оставил надежду на то, что Россия соберется с силами, но я не возьму на себя ответственность за благоприятное освещение положения перед своим правительством, если он не даст мне достаточных гарантий касательно поддержания порядка в тылу, а также вопросов транспорта и продовольствия. Корнилов говорил в Москве об опасности развала на железных дорогах и об угрожающем армии голоде, и если такое случится, то наступит общий крах, к которому я должен подготовить свое правительство.
Керенский не стал отрицать, что положение очень серьезное. Он не может, сказал он, предсказывать события или давать твердых гарантий относительно будущего. В Москве представители Совета и промышленных организаций пообещали правительству свою поддержку. Церетели заявил, что война должна быть продолжена до тех пор, пока враг не будет изгнан с русской земли, и что сепаратный мир может быть заключен, только если революция будет подавлена. Он подтверждает это заявление и заверяет меня, что Россия никогда не выйдет из войны, если только будет в состоянии ее продолжать. Смертная казнь, добавил он, будет применяться в тылу ко всем, кто будет изобличен в государственной измене. Я сказал ему, что больше всего меня беспокоит тот факт, что социалисты в правительстве боятся превращения армии в эффективную боевую силу, чтобы ее когда-нибудь не использовали против революции. Это фатальная ошибка, и если когда-нибудь случится контрреволюция, то причиной ее будет неспособность правительства предпринять необходимые меры для спасения страны. Если бы правительство исполняло свой долг, ему бы нечего было бояться. Керенский сказал, что я ошибаюсь, что опасность уже существует и он никогда не согласится своей рукой ковать оружие, которое могут обернуть против революции. На его просьбу оказать Временному правительству практическую поддержку и отбить охоту ко всяким разговорам о реакции я ответил, что в двух интервью, которые недавно давал прессе, я призвал все партии и классы забыть о разногласиях и сплотиться вокруг правительства для защиты своей страны. Однако я не стал от него скрывать, как больно мне смотреть на то, что происходит в Петрограде. Пока британские солдаты проливают за Россию свою кровь, российские солдаты праздно шатаются по улицам, ловят рыбу в реке и катаются на трамваях, и повсюду действуют германские шпионы. Он этого не отрицал, но сказал, что в скором времени будут приняты меры для устранения этих злоупотреблений».
