Эдвард Радзинский - Убийство императора. Александр II и тайная Россия
– Нет!
Так на веселой зеленой поляночке 11 человек приговорили к смерти императора величайшей империи. После чего они много рассуждали, как они опрокинут эту величайшую империю с ее гигантским карательным аппаратом.
Казалось, что это было собрание безумных, но…
Но уже существовали новые технологии, которые делали убийство правителей вполне возможным, несмотря на любую охрану. Более того, они давали возможность убивать эту самую охрану вместе с охраняемыми. И уходить невредимыми. Пистолет и кинжал – главное оружие заговорщиков XIX века – становились старомодными, уходили в прошлое.
Ибо появился динамит, последнее ноу-хау, передовая технология, новое мощное взрывчатое вещество, которое изобрел швед Нобель в 1867 году – на следующий год после первого покушения на русского царя.
И Тихомиров – «Старик», самый умный из них, сформулирует: «Терроризм – это очень ядовитая идея, очень страшная, которая способна создать силу из бессилия».
Динамит – эта и была грозная сила бессильных.
Динамит – новая технология великого террора
Как показал впоследствии Гольденберг, именно на Липецком съезде «впервые заговорили об использовании в деле революции динамита».
Но мысль о динамите, как о могучем средстве борьбы, запала в умы революционно настроенных студентов уже в 1874 году. Европа была тогда взбудоражена загадочными морскими катастрофами, которые уносили множество жизней. Они происходили со старыми кораблями. По выходе их из гаваней Голландии суда загадочно взрывались в открытом море. Разоблачения показали, что судовладельцы страховали ветхие, негодные корабли. После чего с помощью часового механизма взрывали их только что появившимся тогда динамитом.
Террористы – партия нового типа
Впрочем, к динамиту на липецкой полянке прибавили еще одно существеннейшее изобретение. Это было создание партии совсем нового типа. «Робеспьер» Александр Михайлов сконструировал эту небывалую прежде партию.
Во главе ее и стоял Исполнительный Комитет. Все, кто входили в этот комитет, отдавали в его ведение все свое имущество и свою жизнь. Ибо в Комитет можно было войти, но нельзя было выйти. Распоряжения Исполнительного Комитета не подлежали обсуждению, но лишь безоговорочному исполнению всей остальной партией.
В ведении всесильного И.К. (так часто сокращенно называли Исполнительный Комитет его члены) находились агенты различных разрядов. Они являлись как бы теми самыми «революционерами второго разряда», о которых когда-то писал Нечаев в своем «Катехизисе революционера».
«Агенты Исполнительного Комитета, – вспоминала М. Ошанина, – назначались самим Комитетом и не имели никаких прав, а только обязанности». Они становились тем самым революционным капиталом, которым распоряжались члены И. К. (Все, как когда-то предлагал «бес» Нечаев!)
Членами И.К. назначили сами себя одиннадцать присутствовавших на полянке. В И.К. вошли А.И. Баранников, А.И. Желябов, А.А. Квятковский, Н.Н. Колодкевич, А.Д. Михайлов, Н.А. Морозов, М.Н. Ошанина, Л.А. Тихомиров, М.Ф. Фроленко, С.Г. Ширяев и Г. Гольденберг.
Во главе И.К. находилась Распорядительная комиссия (или Администрация, как они сами часто ее назвали).
Собрание членов И.К. обсуждало и принимало постановления, а Распорядительная комиссия следила за выполнением этих постановлений. В промежутки между собраниями Комиссия получала диктаторские полномочия и требовала абсолютного исполнения уже собственных решений. Она заседала почти ежедневно.
Распорядительная комиссия состояла из трех лиц, избираемых членами И.К. из своей среды.
В то время этими тремя стали Александр Михайлов, Лев Тихомиров и Александр Квятковский.
Жесточайшая диктаторская дисциплина охватывала новую партию снизу доверху.
Именно так будет строить свою партию в будущем Владимир Ульянов-Ленин.
В Устав создаваемой партии впервые был вписан террор – как главное направление, главная цель.
Вся партийная организация, подчинявшаяся И.К., делилась на несколько отделов: во главе главного отдела – боевого – встал Андрей Желябов.
Желябов и сформулировал главное правило будущего террора – его непрерывность. «Все значение террора и все шансы на успех заключаются именно в последовательности и непрерывности действий… Под ударами систематического террора самодержавие даст трещины… Долго выдерживать подобное напряжение Правительство не в силах и пойдет на действительные, а не на призрачные уступки. Любое замедление для нас гибельно, мы должны идти только форсированным маршем, напрягая все силы…»
Беспощадный непрерывный террор должен был взорвать существовавший порядок – все, как мечтал когда-то Нечаев.
Так что на лесной полянке вместе с ними незримо трудился двенадцатый участник съезда, тогдашний узник Петропавловской крепости – Сергей Нечаев.
«Народная воля»
После чего приступили к обсуждению первого шага новорожденной партии, а точнее – организации террористов.
Было решено начать оглушительно: взорвать царя на железной дороге. И сделать это осенью, когда он будет возвращаться из традиционной поездки в Ливадию.
Липецкий съезд был объявлен закрытым. На другой день участники отправились в Воронеж группами по два или три человека, подобно тому как явились неделю назад и на Липецкий съезд.
В Воронеже состоялся съезд «Земли и воли», закончившийся официальным расколом. Прежняя «Земля и воля» была похоронена. Через два месяца террористы Липецкого съезда объявили о создании собственной организации.
Они назвали ее «Народная воля».
После Воронежского съезда в И.К. добавились новые члены – Вера Фигнер, Софья Перовская и прочие. Всего стало 25 членов Исполнительного Комитета.
Самой знаменитой из новых членов станет Софья Перовская. Именно ей суждено будет изменить русскую историю.
Девочка Сонечка
Она почти всегда в любимой одежде «прогрессивных курсисток» – скромном коричневом платьице с ослепительно белым накрахмаленным воротничком… На кругленьком личике сияют голубенькие глазки из-под легких светло-русых волос. Она казалась почти девочкой. Только слишком большой покатый лоб несколько портил личико этого нежного создания. И с каждым годом ее лоб становился круче и заметней – он как бы завладевал ее лицом… Такой лоб был у Ленина.
Вступая на стезю террора, народовольцы исповедовали фразу Нечаева: «Революционер – есть человек обреченный». И давали обет: никакой личной жизни до победы революции. Но обет нарушался – молодость оказывалась сильнее зарока.
