Изольда Иванова - «Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии
Немцы наступали со всех сторон, сужая наш «мешок». Настал день, когда в наше расположение прорвались фашистские автоматчики и начали расстреливать всех подряд. Мы стали отходить. Пять суток шли лесом, болотами в направлении Великих Лук. Все кругом было заминировано — и полянки, и проходы, подорвалось много народу. При разрыве мины меня контузило и засыпало землей. Бойцы помогли выбраться. Я все видела, но не различала ни единого звука.
Как мы ни старались вырваться, нам это не удалось. Мы нарвались на подразделение испанской «голубой» дивизии, хоронившее своих убитых летчиков. Повернули обратно и попали на минное поле. Рвались мины, испанцы окружили нас и стали обстреливать, уцелевших взяли в плен. Как я жалела, что не имела личного оружия, чтобы застрелиться!
В плену оказались врачи, фельдшеры, медсестры, связисты. Началось скитание по лагерям. Гатчина, Резекне, Даугавпилс… В Гатчине нас заставляли вывозить в крытых машинах трупы наших солдат, умерших от ран, голода, тифа. В Резекне нас, тридцать девчат, повезли в лес резать папоротник. На обратном пути, стоя в открытом кузове в военной форме (только без ремней, отобранных в лагере), мы громко пели советские песни: «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин» и другие. Прохожие останавливались, провожали нас взглядами и качали головами. Кто-то сообщил в комендатуру, и оттуда прислали наряд. Машину остановили, конвой разоружили и отправили на гауптвахту, а мы были горды, что хоть как-то смогли противостоять оккупантам. Мы не раз спорили с охранниками, доказывая, что победа будет за нами. Они грозились доложить в комендатуру, но, боясь за собственную шкуру, не выдавали.
В плену я встретила своих подруг: медсестер Полину Журавлеву и Ольгу Гончарову, а также врача-хирурга Асю Михайловну.
Спустя два месяца нас снова посадили в товарные вагоны и повезли в Пруссию. Мы решили бежать. Во время ночевки в Барановичах я, Полина и Ольга оторвали доски забора и ушли. В пути потеряли Ольгу. Вдвоем с Полиной отошли на 7 км от города и затаились в кустах: ведь обе были в военной форме. Утром увидели молодую девушку и решились ее окликнуть. На наше счастье, она оказалась советской — 18-летняя Мария из Гжатска, вывезенная немцами из родных мест. Она накормила нас и отвела к человеку по имени Солтус. Он переодел нас в гражданские платья, дал хлеба и огурцов и показал глухую тропку к партизанам. Было это 1 сентября 1942 г.
Мы шли по солнцу на восток только лесом, опасаясь дорог и полей. В ночь на 7 сентября заночевали в лесочке недалеко от шоссе Брест — Москва. На рассвете вдруг услыхали стрельбу: совсем рядом шел бой. Когда все стихло, мы выглянули и увидели хутор из трех хат. Возле одной из них ходил мужчина с мальчиком. Мы решили подойти и не ошиблись: 63-летний хозяин оказался добрым человеком. Он спрятал нас в сарае, накормил, разрешил переночевать, а наутро перевел через шоссе и указал дорогу на Глинище, где находились партизаны. Мы поцеловали старика и бегом пробежали два километра до деревни. Неожиданно на дороге показалась повозка, а в ней — трое бойцов с винтовками и красными звездочками на пилотках. Невозможно описать нашу радость: ведь два последних месяца мы видели только немцев и полицаев. К горлу подкатил комок, не дававший говорить. По лицу катились слезы. Ухватившись за край телеги, едва выговорили, что бежали из плена. Ребята ехали на задание и послали в деревню, где нас приняли, накормили, а вечером отвели в лес, в расположение отряда им. Суворова во главе с Андреем Леонтьевым, куда нас и зачислили.
Ядро отряда составляли пограничники. К ним присоединились бывшие окруженцы и военнопленные. Партизаны подрывали железнодорожные пути, устраивали засады на дорогах, были хозяевами в ряде деревень, куда немцы боялись заглядывать. Местное население снабжало отряд продовольствием, транспортом, сведениями о противнике. У нас были замечательно храбрые ребята, такие как командир Леонтьев, Ваня Аксенов, Алексей Ковшиков, Захар, Жорж, комиссар Костя Казаков, Коля-Цыган… Мало кто из них дожил до Победы.
В конце лета 1943 г. меня с группой из восьми человек направили из Ружанской Пущи, где мы тогда стояли, к Белостоку подрывать поезда. Мы находились на задании три месяца и пустили под откос не один поезд. На обратном пути к нам присоединились 32 человека из распавшихся отрядов. Проводниками служили трое братьев Хреновских: местные жители Владимир, Иосиф и Николай. Мы не могли идти по дорогам и мостам: все они тщательно охранялись. Речки переходили вброд, неся одежду и оружие над головой. За ночь проходили по 30–40 км.
Однажды остановились на дневку на маленьком сухом островке посреди болота. Нас выследили немцы и, подойдя совсем близко, открыли огонь из автоматов. Одного человека убили, нескольких ранили. Мы были вынуждены отойти, оставив неходячих.
6 ноября мы вернулись в Ружанскую Пущу, но своих не нашли: после боя с карателями они ушли за железную дорогу Брест — Москва. Из соседнего отряда им. Кирова нам выделили картошки, хлеба и сала. Поев, легли спать на еловых лапах, а утром проснулись, засыпанные снегом. В ближайшей деревне нам дали лошадей. Мы вернулись на болото за ранеными, посадили их верхом и в сопровождении проводника двинулись в путь. Когда подошли к дороге, наткнулись на вражеский дот. Отступать было некуда: позади поле, впереди — железнодорожное полотно и только за ним спасительный лес. Решили прорываться. Завязался жестокий бой, но мы все же перешли дорогу и скрылись в лесу. Похоронили убитых, раненых привязали к лошадям и двинулись дальше. Немцы, к счастью, нас не преследовали. Шли еще двое суток, пока догнали свой отряд, также понесший большие потери.
Тяжело ранило фельдшера Юлю Дзюба, выносившую раненых: ей пришлось ампутировать ногу. Ждали самолета с Большой земли. Все приготовили письма родным. Наш отряд выделили охранять импровизированный аэродром. Я тоже лежала в цепи и видела, как приземлился родной У-2. Он привез оружие, медикаменты, газеты, забрал Юлю и почту.
Бригада «Советская Беларусь», куда входил наш отряд, постоянно меняла место расположения. Зиму 1943/44 г. мы стояли в разбитой деревне Свентица Ивацевичевского района Брестской области. Раненых размещали на хуторах. Я ходила делать им перевязки и заразилась сыпным тифом, свирепствовавшим среди населения. Заболели и партизаны, особенно тяжело Гриша Цыбуля, у которого тиф осложнился крупозным воспалением легких. Я сопровождала его на аэродром, а ребята несли на носилках четыре километра.
Настал вечер, а самолетов все нет. Послышится гул — разожгут костры, а самолеты оказываются немецкими, и раздается команда: «Немедленно потушить!» И так несколько раз. Наконец дождались: сели две наших «уточки». Нуждающихся в отправке было много, и мне с большим трудом удалось посадить Гришу.
