Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии
Общение Лермонтова с ними представляло, как правило, серьезные беседы, не исключавшие порой и яростных споров. М. Назимов свидетельствует: «Лермонтов… часто захаживал к нам и охотно и много говорил с нами о разных вопросах личного, социального и политического мировоззрения… Сознаюсь, мы плохо друг друга понимали… нас с поражала какая-то сбивчивость, неясность его воззрений. Над некоторыми распоряжениями правительства, коим мы от души сочувствовали и о коих мы мечтали в нашей несчастной молодости, он глумился. Статьи журналов, особенно критических, которые являлись будто наследием лучших умов Европы и заживо задевали нас и вызывали восторги, что в России можно так писать, не возбуждали в нем удивления. Он или молчал на прямой запрос, или отделывался шуткой и сарказмом. Чем чаще мы виделись, тем менее клеилась серьезная беседа».
Да, мирному течению таких бесед мешали порою расхождения во взглядах, обусловленные «дистанцией поколений» – не возрастной, конечно, а принадлежностью к разным эпохам российской истории. Подобная дистанция поначалу разделила и Лермонтова с Николаем Ивановичем Лорером. Несмотря на подобное начало отношений, Лорер сумел впоследствии оценить и талант, и душевные качества Лермонтова.
Николай Иванович Лорер родился в 1795 году на Украине в небогатой дворянской семье. Воспитывался сначала в семье своего дяди, поэта В. В. Капниста, автора популярной в свое время сатирической комедии «Ябеда». Затем был отдан в так называемый Дворянский полк – так именовался привилегированный Кадетский корпус, принимавший только дворян. Окончив его в 1812 году, молодой офицер был направлен в лейб-гвардии Московский полк, вместе с которым проделал кампании 1812–1813 годов.
Вернувшись в Россию, Лорер стал членом масонской ложи «Палестина», а в 1823 году и Южного общества. Вскоре он, получив чин майора, перешел служить в Вятский полк, под командование П. И. Пестеля. Лорер стал ближайшим его сподвижником по тайному обществу, был посвящен во все его планы, хранил составленный им документ – «Русскую правду». После подавления восстания декабристов Лорер, причисленный к IV разряду «государственных преступников», был приговорен к ссылке в каторжную работу на 15 лет. Но в 1832 году переведен на поселение, а в 1837 году – на Кавказ и определен в Тенгинский пехотный полк.
Спустя некоторое время декабрист получил чин унтер-офицера, а потом был произведен в прапорщики. В 1842 году вышел в отставку, жил в небольшом имении Водяное недалеко от города Николаева. Вскоре он женился на симпатичной ему 23-летней особе, от которой имел двоих детей. Скончался в Полтаве в мае 1873 года.
Несмотря на все испытания, Лорер остался спокойной, уравновешенной натурой, склонной к оптимизму. Необыкновенная сердечность и дружеские чувства особенно ощущались в общении с симпатичными ему людьми, в число которых вошел и Лермонтов. Последняя встреча их произошла незадолго до дуэли: «В одно утро я собирался идти к минеральному источнику, как к окну моему подъехал какой-то всадник и постучал в стекло нагайкой. Обернувшись, я узнал Лермонтова и просил его слезть и войти, что он и сделал. Мы поговорили с ним несколько минут и потом расстались, а я и не предчувствовал, что вижу его в последний раз…» Ясно, что подобная встреча могла быть только у людей, которые испытывают друг к другу дружеские чувства.
Трудно сказать, какой след оставило общение с Лорером в душе Лермонтова. Но для Лорера даже кратковременное приближение к поэту оказалось судьбоносным. Не будучи самой яркой фигурой среди своих товарищей по изгнанию, он сделался одним из самых известных среди них, прежде всего благодаря своему прикосновению к судьбе Лермонтова, который вошел в круг духовно близких ему людей. Ведь именно Лорер нес гроб с телом поэта на кладбище как его однополчанин по Тенгинскому пехотному полку, хотя в Пятигорске можно было найти немало и других тенгинцев.
Вояж уланского ремонтёра П. И. Магденко (1817–1875)Соприкоснувшись с проявлением воли всемогущей судьбы, даже если она меняет не твою, а чужую жизнь, невольно ощущаешь холодок в груди. Мы не знаем, почувствовал ли его юный уланский корнет, когда рядом с ним взлетела в воздух монета, брошенная случайным попутчиком. Но именно в тот момент маленькую комнату почтовой станции при крепости Георгиевской посетила Ее Величество Судьба. И распорядилась, чтобы капитан Алексей Аркадьевич Столыпин и поручик Михаил Юрьевич Лермонтов направились не в действующий отряд, куда им следовало ехать, а в манивший курортными удовольствиями Пятигорск.
Об этом повороте судьбы великого поэта стало известно после того, как в журнале «Русская старина» за 1879 год биографом Лермонтова П. А. Висковатовым были опубликованы воспоминаниям корнета Борисоглебского уланского полка П. И. Магденко. Их автор, совершавший вояж по Кавказу в качестве ремонтера и закупавший лошадей для своего полка, рассказал о своих встречах с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Появление воспоминаний вызвало немало споров. Это и понятно: слишком многое в биографии Лермонтова встало бы на свои места, имей исследователи полную ясность во всем, что связано с рассказом уланского ремонтера.
Достоверные документальные данные о Петре Ивановиче Магденко были обнаружены сравнительно недавно. Из них мы узнаем, что он родился 16 января 1818 года и происходил из дворян Екатеринославской губернии. Хорошего образования не получил. В армии начал служить с 1834 года, офицером стал шесть лет спустя. С 1841 года и до самого увольнения со службы в 1845 году был ремонтером, закупая для своего полка лошадей. Ничем себя на службе не проявил, никакими особенными достоинствами не отличался, наград не имел и был уволен от службы штабс-капитаном. Умер П. И. Магденко 3 сентября 1884 года и похоронен в родовом селе Магдалиновке Новомосковского уезда, рядом с отцом И. А. Магденко.
В формулярном списке Петра Ивановича нас более всего может интересовать следующая запись: «Был командирован для покупки в сей полк 70 ремонтных лошадей по сроку 1841 года – с 18 Генваря 1841 года. Поручение сие исполнил с должной деятельностью». Есть довольно убедительные косвенные свидетельства о пребывании ремонтера на Кавказе, а также о времени и обстоятельствах его встречи с Лермонтовым в Георгиевске и совместном приезде в Пятигорск.
Естественно, что после появления таких свидетельств существования уланского ремонтера Магденко, его поездки на Кавказ, встречи там с Лермонтовым и их совместной поездки из Георгиевска в Пятигорск вряд ли найдутся желающие оспаривать и факт судьбоносного бросания полтинника, а следовательно, спонтанного решения поэта изменить маршрут. Но споры вокруг воспоминаний уланского ремонтера продолжаются.
