Станислав Свяневич - В тени Катыни
К невыясненным аспектам относится вопрос о том, как соотнести расправу над пленными с тогдашней внешней и внутренней политикой Советского Союза. Вот я и хотел бы ниже остановиться на всех этих аспектах Катынской трагедии — на ясных и неясных до сих пор.
Ответ на вопрос о том, кто совершил преступление в Катынском лесу, однозначен — НКВД. И ответ этот основывается не только на показаниях оставшихся в живых пленных, но и выводах трех комиссий — германской, международной и польского Красного Креста, проводивших в свое время изучение могил расстрелянных польских офицеров. Кроме того, над этим вопросом независимо друг от друга работало много историков, пришедших к такому же выводу.
Я бы выделил из всего обилия материалов по Катыни пять томов материалов специальной комиссии Конгресса США, изучавшей этот вопрос и опубликовавшей свои выводы в сентябре 1951 года. Внимательно изучив все материалы, члены комиссии — в нее входило четверо демократов и три республиканца — единодушно пришли к выводу, что убийство было совершено НКВД. Вывод этот был опубликован в декабре 1952 года1. Тот же вывод сделан и в опубликованном профессором Здиславом Шталем исследовании «Катынское преступление в свете документов»2. В предисловии к этой книге генерал Владислав Андерс особо подчеркивал тот факт, что Международный трибунал в Нюрнберге не признал обоснованными обвинения советского прокурора, выдвинутые им против германских военных преступников, которые-де виновны в Катынской трагедии. Ну а ежели немцы этого преступления не совершали, то кто же его совершил? Его мог совершить только тот, кто обладал на этой территории административной и политической властью. Такой властью, помимо немцев, обладали только Советы.
Первой серьезной индивидуальной работой на эту тему была изданная в 1951 году в Лондоне книга Юзефа Мацкевича с предисловием бывшего американского посла при нашем лондонском правительстве Артура Блисса Лэйна3. Блисс Лэйн был хорошо знаком с делами Восточной Европы, и он без лишних околичностей указывает на Советский Союз как на виновника этого преступления. Помимо своих литературных достоинств книга Мацкевича имеет и ряд других положительных сторон: она основана на личных впечатлениях автора, принимавшего участие в эксгумации и изучении трупов, и на его личных беседах с местными жителями. На показания двух из них следует обратить особое внимание. Я имею в виду показания Парфена Киселева и Ивана Кривозерцева.
Киселев рассказал о расстрелах польских рабочих из организации Тодта еще до того, как немцы занялись этим делом. В книге Мацкевича даже есть фотография Киселева, сделанная во время его беседы с членом Международной комиссии профессором Орсосом, немного владевшим русским языком. Орсос в то время был профессором кафедры судебной медицины Будапештского университета. Комиссия работала в апреле 1943 года, т. е. еще до немецкой оккупации Венгрии.
Первым человеком, сообщившим в 1942 году германским оккупационным властям о существовании захоронений, был Иван Кривозерцев. Он был более разговорчивым и смышленым, чем другие местные крестьяне. Кривозерцев прекрасно понимал, что его ждет, если он попадет в руки большевиков, и поэтому, когда Красная армия стала с боями приближаться к Смоленску, он вместе с матерью и сестрой двинулся на Запад. В Польше в неразберихе эвакуации его сестра и мать потерялись, он так и не смог их потом найти. Самому же ему удалось пройти почти всю Германию, и в конечном итоге он объявился в американской оккупационной зоне, где и обратился к властям, полагая, что информация, которой он располагает, может их заинтересовать. Но американцы никак не могли взять в толк, о чем речь, и решили передать его советским, которые, дескать, смогут разобраться и оценить по достоинству его заявления. Но и тут Кривозерцеву повезло. Он смог-таки сбежать от своих американских «доброжелателей» и найти польские части. Тут с него сняли обширные и детальные показания. Признание это позже было включено в сборник материалов под редакцией профессора Шталя. Из Германии он был переправлен во Второй польский корпус в Италии, а оттуда он вместе с другими беженцами попал в Великобританию. В Англии он был зарегистрирован под именем Михаила Лободы4. Впоследствии Мацкевич встретился с ним и написал биографию этого простого русского крестьянина, тяжело пострадавшего во время коллективизации.
Кривозерцев умер при загадочных обстоятельствах. Еще в английском лагере для перемещенных лиц вокруг него начали крутиться какие-то русские, выдававшие себя за бывших пленных, которым-де удалось избежать депортации в Советский Союз. А потом, в октябре 1947 года, он был найден повешенным в сарае. Британская полиция признала случившееся за самоубийство. Мацкевич об этом случае написал несколько статей5.
Книга Мацкевича написана просто блестяще. Здесь и прекрасный язык, и свежесть впечатлений участника исследований происшедшего. Кроме того, он приводит в книге и советскую версию, наглядно и последовательно показывая ее лживость. Но у нее есть и недостаток — она была опубликована без предметного указателя и без ссылок на источники, что совершенно необходимо для подлинно исторической работы.
Чисто научное исследование Катынского преступления написал профессор кафедры политологии Пенсильванского университета Дж. К. Заводный6. Книга эта опирается на весь доступный в то время материал, не исключая и советских источников, на беседы с людьми, так или иначе бывших связанными с польской проблемой и с Советским Союзом. Первые пять глав работы дают описание материалов и информации, а шестая глава — анализ этих данных. В этой шестой главе профессор Заводный приходит к выводу, что преступление было совершено отнюдь не немцами, а органами НКВД. Причем НКВД в данном случае выполнял распоряжение советского правительства. В VI и VIII главах Заводный проводит реконструкцию преступления, а в конце работы приводит список людей, так или иначе причастных к массовому расстрелу польских военнопленных.
В начале семидесятых годов шумный успех имела книга английского автора Луиса Фитца Гиббона «Катынь: беспрецедентное преступление» (Katyn: A Crime without Parallel). Книга эта, рассматривая расправу над польскими офицерами, заканчивается призывом создать Международный трибунал для суда над преступниками. Кроме того, в ней содержится аргументированная и беспощадная критика выводов советской Чрезвычайной комиссии, созванной в 1943 году для изучения катынских захоронений.
Заводный и Фитц Гиббон в своих работах приводят также сведения об обнаруженном ими в Западной Германии рапорте минского НКВД, сообщавшем о ликвидации трех лагерей польских военнопленных. Рапорт этот, вместе с другими документами, был захвачен гитлеровцами во время оккупации Минска. В рапорте содержатся даты ликвидации лагерей и названия частей, несших в них в это время караульную службу. И самое в нем любопытное — дата, 7 июня 1940 года. Фотокопия этого документа была опубликована в западногерманском еженедельнике «7 Таге» («7 Tage»), издававшемся в Карлсруэ, 20 июля 1957 года. В нем же содержатся и указания на районы, где были ликвидированы лагеря: Козельск, Старобельск и Осташков.
