Уильям Ширер - Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента)
В шесть вечера, когда люди настраивали свои приемники, чтобы послушать последние известия о наступлении германской армии на Париж, диктор объявил: "Через час дуче выступит с обращением к итальянскому народу и ко всему миру. Все германские радиостанции будут передавать его речь".
Час спустя они и передали, с помощью немецкого радиокомментатора, очень кстати оказавшегося на площади Венеции (его для этого отправили в Рим в прошлую субботу, 8 июня), чтобы описать этот взрыв чувств.
Мы поняли, откуда ветер дует, еще около полудня, когда нас на семь вечера пригласили на специальную пресс-конференцию в министерство иностранных дел, чтобы прослушать заявление Риббентропа. В половине пятого в министерстве пропаганды нам показали английский агитационный фильм "У льва есть крылья". Даже с учетом того, что он был снят осенью, мне он показался очень плохим. Высокомерным. Глупым. На шестичасовой пресс-конференции нам преподнесли очередную порцию еженедельной немецкой кинохроники. Снова разрушенные города, мертвые человеческие тела, гниющие конские трупы. Один кадр показывает обугленные останки английского пилота и обломки его сгоревшего самолета. Большинство немцев получают, кажется, садистское удовольствие от этих картин смерти и разрушения. Но я знаю и тех, кто его не испытывает. Некоторые реагируют как обычные человеческие существа.
Я отправился в МИД около семи и вскоре оказался в зале в спрессованной толпе. Это было нечто! В зал, рассчитанный на пятьдесят человек, набилось уже пятьсот. День был жаркий, окна плотно закрыты, и включены горячие прожектора, чтобы Риббентропа можно было хорошо сфотографировать. В одном углу самый мощный из всех радиоприемников, который я когда-либо слышал, извергал речь Муссолини в Риме на площади Венеции. Я уловил достаточно, чтобы понять, что он объявляет о решении Италии вступить в войну на стороне Германии. Я был сыт этим грохотом, спертым жарким воздухом, потасовкой фотографов, и в большинстве своем стоящими там и потеющими газетчиками, и всем остальным. Мы с С. протолкнулись к выходу еще до прибытия Риббентропа. Я вернулся в номер Джо, настроил приемник и поймал из Рима довольно комичный английский перевод речи дуче.
Примерно в то же время перед зданием итальянского посольства разыгрывалась комедия, о которой мне рассказал Ральф. Две-три сотни итальянских фашистов, проживающих в Берлине, орали во всю глотку на маленькой улочке, проходящей от Тиргартена мимо посольства. Немцы вывесили громкоговорители, чтобы толпа могла слушать речь дуче. Потом на балконе появились Риббентроп и Альфиери, новый итальянский посол. Улыбаясь, они произнесли, по словам Ральфа, краткие бессмысленные речи. Тем временем германская армия приближается к Парижу. Похоже, что дела союзников сегодня плохи. В час пятнадцать ночи Рузвельт выступил по радио.
Прошедшей ночью Рузвельта было слышно по радио очень хорошо. Он пообещал оказать немедленную материальную помощь союзникам. Резко критиковал Муссолини за предательство. В здешней прессе и по радио об этой речи ни слова.
На Вильгельмштрассе продолжают считать, что американская помощь придет слишком поздно. Один человек, вернувшийся с аудиенции у фюрера, рассказал мне: фюрер уверен, что с Францией будет покончено к 15 июня, значит, через четыре дня, а с Великобританией - самое позднее к 15 августа! Он говорит, что Гитлер ведет себя так, словно весь мир у его ног, но некоторые генералы, хотя и весьма довольные военными успехами, все же слегка тревожатся за будущее с таким необузданным и фанатичным человеком.
Здесь поговаривают, что французское правительство покинуло Париж. Сегодня вечером немцы подошли к Парижу так же близко, как 1 сентября 1914 года. Это позволило верховному командованию напомнить нам, что сейчас положение немцев гораздо лучше, чем тогда. Во-первых, потому, что их правый фланг сильнее и наступление продолжается западнее Парижа, в то время как в 1914-м оно развернулось восточнее столицы. Во-вторых, там нет действующей британской армии, которая могла бы прийти на помощь французам. В-третьих, нет восточного фронта, поэтому, в отличие от 1914 года, вся германская армия может быть брошена на Париж. (В 1914 году два армейских корпуса были спешно переброшены из Франции, чтобы остановить на востоке русских. Теперь Париж и Лондон расплачиваются за свою недальновидную антирусскую политику! Еще до Мюнхена, даже после Мюнхена, даже год назад они могли направить русских против Германии.)
Сегодня после моего выхода в эфир в ноль сорок шесть мы сидели в кабинете у Д., и он поймал передачу из Нью-Йорка. В ней сообщалось, что лайнер "Вашингтон", набитый американскими беженцами, в основном женщинами с детьми, через день после выхода из Лиссабона на пути в Тэлуэй (Ирландия) на рассвете был остановлен неизвестной субмариной. Ему дали десять минут, чтобы спустить на воду шлюпки, перед тем как он будет отправлен на дно. У Тэсс с дочкой были забронированы места на этот рейс "Вашингтона", но, после того как лайнер отменил запланированный заход в Геную, у нее не было возможности добраться вовремя до Бордо. В итоге, когда десять минут истекли, командир подлодки просигналил: "Извините. Ошибка. Следуйте дальше". Немецкий морской офицер, служивший в прошлую войну командиром подводной лодки, случайно слушал это вместе со мной. Он ужасно разозлился. "Британская подлодка! Никаких сомнений! - воскликнул он. - Эти англичане ни перед чем не остановятся!" Когда я предположил, что лодка могла быть немецкой, капитан сердито добавил: "Не может быть. Да как же! Ведь немецкий командир, совершивший такое, был бы отправлен под трибунал и расстрелян".
Берлин, 12 июня
И все-таки это была германская субмарина - та, что остановила "Вашингтон".
В Берлине официально признали это после целого дня молчания на Вильгельмштрассе. Немцы возлагают вину за происшедшее на госдепартамент и наше посольство. Они утверждают, что наше посольство не проинформировало германское правительство о том, что "Вашингтон" следовал в Ирландию из Лиссабона.
Если правительство об этом не знало, то германская пресса и радио точно знали. Они сообщили об этом за несколько дней до отплытия.
Я пошел в посольство, чтобы все проверить, но там все были расстроены и попросили нас дождаться ответа из госдепартамента, что вполне резонно. Если они и в самом деле не проинформировали немцев, то это была чудовищная ошибка.
Официальное заявление дает здесь еще одно курьезное объяснение. В нем говорится, что "ошибка" произошла из-за того, что командир германской субмарины принял "Вашингтон" за греческий (!) пароход, который они останавливали ранее и которому было приказано изменить курс. Когда на горизонте появилось американское судно, он подумал, что это греческий пароход, не подчинившийся его приказу, и решил его остановить.
