Борис Минаев - Ельцин
Но, наверное, тогда информация была бы более конкретной. Зачем скрывать?
ГКЧП (это официальная аббревиатура, так произносят сами дикторы) призывает всех граждан к порядку. В обращении четко и ясно изложена позиция новой власти…
Хаос и анархия сделали страну неуправляемой. Распад СССР, который нужно предотвратить. На 20 августа намечалось подписание Союзного договора, который безусловно означал бы конец Советского Союза. Перестройка зашла в тупик. Тяжелый экономический кризис. Нормальному существованию миллионов угрожает взрыв преступности. Центробежные тенденции. Производство неуклонно снижается. Уровень жизни падает, инфляция растет. Ввиду нехватки горючего и запасных частей колхозы оказались на грани катастрофы. Угроза голода. Надо спасать урожай и обеспечить заготовки продовольствия, чтобы пережить зиму. Вынужденные меры. В ближайшее время ГКЧП будет регулировать, замораживать и снижать цены, повышать зарплаты, пенсии и пособия…
Все решения ГКЧП объявляются обязательными и подлежат строгому выполнению властями и гражданами на всей территории Советского Союза. Все органы власти должны обеспечить строгое соблюдение режима чрезвычайного положения. Митинги, демонстрации и забастовки запрещаются, так же как все политические партии, общественные организации и массовые движения, препятствующие нормализации ситуации. При необходимости вводить и ужесточать комендантский час. Распространение провокационных слухов и неповиновение официальным лицам подлежат решительному подавлению. В Москве приостанавливается выход всех периодических изданий, за исключением девяти газет…
В своем «Обращении к советскому народу», транслировавшемся по Центральному телевидению, члены комитета заявляли, что даже элементарная личная безопасность людей подвергается все большей угрозе. Преступность растет быстрыми темпами, становится организованной и политизированной, страна катится в пропасть насилия и беззакония. Комитет обещал очистить улицы от преступников, положить конец тирании тех, кто разграбляет достояние народа, и начать решительную борьбу против спрута преступности, скандального упадка морали, коррупции, спекуляции, растрат и теневой экономики.
Переворот.
Это слово объясняет, наконец, всё.
Долгие, бесконечные минуты. Пока он еще один — самые тяжкие, давящие. Абсолютно непонятно, что сейчас произойдет. Вот сейчас, в следующую секунду.
Кому позвонить в первую очередь?
К счастью, собираться долго им не нужно. Ближайшие его соратники, помощники, заместители — все живут тут же, на дачах Совмина России, предоставленных работникам Верховного Совета, здесь, в Архангельском. Калужское шоссе. До Белого дома — полчаса езды…
Если без пробок. И если без танков.
— Вы что, меня разыгрываете? — спросил он в то утро, когда его разбудила Таня…
Эти же слова — розыгрыш, бред, кошмар, «я не могу поверить, что это правда» — произносили в те минуты десятки, сотни тысяч людей по всей стране. Все звонят друг другу по телефону, все пытаются что-то узнать. Но никаких подробностей пока нет. Кроме одной.
Одновременно с началом трансляции «Лебединого озера» и шопеновских ноктюрнов на улицах Москвы начинается другая музыка. Лязг гусениц, запредельно низкое, до дрожи в животе гудение дизельных моторов, грохот, треск развороченного асфальта.
По Можайскому и Минскому шоссе в Москву входят войска: бесконечные вереницы танков, грузовиков и БМП. Первыми в город вступили подразделения Таманской, Кантемировской и 106-й гвардейской парашютно-десантной дивизии, а также войска МВД — дивизия Дзержинского и спецназ. Полное перечисление боевых подразделений, двигавшихся в эти минуты к центру, заняло бы не меньше страницы.
Москва была в чаду, в лязге гусениц и… в полном шоке.
Подробности этого утра десятки раз излагались в книгах очевидцев, в очерках, статьях, интервью. Написал о них в «Записках президента» и сам Б. Н. Как срочно, наспех составлялись тезисы воззвания к народам России — Бурбулис, Шахрай, Хасбулатов, Силаев и другие принимали участие в работе над этим историческим документом, наспех напечатанным Леной на машинке. (Таня диктовала его по телефону.) Как пытались отправить его по факсу с соседней дачи. Как заехал на 15 минут Анатолий Собчак, отправлявшийся в Питер, и напугал Наину Иосифовну проникновенной фразой, сказанной на прощание: «Да хранит вас Господь!»
В эти первые минуты, часы, всё по-прежнему казалось каким-то абсурдом, фарсом. Проницательный Собчак сразу оценил всю драматичность, всю угрозу ситуации не только для Б. Н. и членов семьи первого президента, но и для всех вообще.
Было очевидно, что вокруг дачи Ельцина уже собралось немало «гостей». Агенты КГБ, спецподразделения, некоторые из них прятались в близлежащем лесу, другие открыто подрулили на машинах, стояли и ждали.
Это означало одно — арест возможен в любую минуту. Охрана Ельцина с автоматами Калашникова занимает места в доме, изолентой прикручивают к каждому стволу дополнительный рожок — готовность к бою.
Ельцин звонит Грачеву, командующему войсками ВДВ. Он еще не знает, что именно Грачев по поручению министра обороны Язова руководит развертыванием войск в Москве.
Вот как Б. Н. описывает этот разговор в своей книге:
«Незадолго до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию (именно она в то утро вошла в Москву. — Б. М.). Показывал мне боевые части командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос: “Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность — какой-то террор, заговор, попытаются арестовать… Можно… положиться на вас?” Он ответил: “Да, можно”.
И тогда, 19-го, я позвонил ему. Это был один из моих самых первых звонков из Архангельского. Я напомнил ему наш старый разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно, как он напряженно дышит на том конце провода. Наконец, проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар…
Он ответил: “Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту”… Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что я положил трубку и сказал ей: “Грачев наш”»…
Далее Б. Н. в своей книге пишет, что позиция Грачева многое решила в провале путча — все это правильно, конечно. Но вот деталь.
«Рота от Грачева» (уже после того, как Б. Н. срочно уехал в Белый дом) все-таки прибыла. Руководил ею, как без труда определили оставшиеся в доме сотрудники охраны Ельцина, офицер КГБ Зайцев. Руководитель «Альфы» Карпухин в это время (с шести утра!) стоял со своим подразделением из той же группы «А» в лесу и провожал глазами машину Ельцина. Приказа об аресте президента России от своего непосредственного руководства он так и не дождался.
