Владимир Шубин - Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.)
Однако «эрозия» позиции Москвы по Южной Африке не могла не беспокоить наших друзей: «Жаль, что некоторые силы в Советском Союзе торопятся установить всякого рода контакты с Южной Африкой… учитывая поддержку, которую мы получили от Советского Союза, было бы трагедией, если бы она была испорчена поспешными шагами»[1149], – писал автору доктор Эссоп Пахад, будущий министр по делам президента ЮАР в начале 1991 г.
Эта «эрозия» сказалась и на вопросе о приезде Нельсона Манделы в Советский Союз. После его освобождения он был приглашен туда «от имени руководства СССР» в послании за подписью Горбачева, но неожиданно возникли проблемы, и лидер АНК смог посетить Москву только девять лет спустя.
На поверхности причины задержек были чисто технические, но по существу они отражали далеко идущее изменение политики тогдашнего советского лидера. Его тогдашний помощник А. С. Черняев писал в своих мемуарах: «У Горбачева был какой-то нюх на перспективных и «не нужных нам» деятелей… Он «замотал» свою встречу с Манделой, хотя и ученые, и мидовцы (правда, при некотором сопротивлении с моей стороны) не раз ему пространно доказывали, что это нужно сделать: весь мир тот объехал, везде – на высшем уровне, а в Москву так и не может попасть! Горбачев не верил, что подпитывая АНК и снабжая его оружием, мы содействуем правильному процессу в ЮАР. Он не пресекал это дело «по инерции», руки не доходили. И понимал, что одно дело, когда Манделу принимают даже в Вашингтоне, а другое дело – в «красной» Москве, подозреваемой в экспансии коммунизма»[1150].
Опасение, что Горбачев мог бы рассматриваться кем-то как «распространитель коммунизма» в последние годы его «правления» выглядит как неудачная шутка, но именно он тепло принимал Тамбо в Кремле в 1986 г., когда Москва действительно еще оставалась «красной», и он же голосовал за все решения Политбюро и Секретариата ЦК об оказании помощи АНК, в том числе о поставках оружия и подготовке военных кадров.
Нельсон Мандела затронул вопрос о своей поездке в Москву, когда он принял меня и других советских представителей 3 июля 1991 г. во время первой после снятия запрета конференции АНК, состоявшейся в г. Дурбане. Он сказал, что узнал об очередной отсрочке визита в Нигерию, уже находясь на пути в Москву. «У Горбачева, должно быть, имелась причина это сделать», – сказал он. Его отношение к СССР было ясно выражено такими словами: «Без вашей поддержки мы не были бы там, где находимся сейчас»[1151].
Делегаты конференции АНК очень тепло приняли советских представителей и особенно слова в моем выступлении о будущих отношениях между «обновленным Советским Союзом и демократической Южной Африкой».
Но каковыми ни были бы наши ожидания, с ними было покончено в следующем месяце, в августе 1991 г., когда за «очень странным переворотом»[1152], организованным людьми из ближайшего окружения Горбачева, последовал «контрпереворот» Ельцина, запрещение КПСС, а затем и «роспуск» СССР.
Политические деятели, которые определяли внешнюю политику страны в этот период, дистанцировались от АНК (как и от других старых друзей Москвы) и стали обниматься с уходящим с политической сцены режимом Претории. В то время как члены «Умконто» были вынуждены уехать из СССР, не завершив своей учебы, в ноябре 1991 г. были возобновлены двусторонние консульские отношения с ЮАР, а три месяца спустя злополучно известный ельцинский министр иностранных дел России Андрей Козырев подписал в Претории соглашение об установлении дипломатиче ских отношений в нарушение резолюции Генеральной Ассамблеи ООН. При этом не сочли нужным проконсультироваться с АНК, и Козырев сообщил об этих намерениях Нельсону Манделе во время своего пребывания в ЮАР в последний момент, когда все уже было решено. Несомненно, лидера АНК и его товарищей оскорбили эти действия.
Наконец, 1 июня 1992 г. в Кремле, фактически вместо Манделы, был принят де Клерк. Ельцин даже заверил его, что Мандела будет «принят в Москве не как президент АНК, а посетит российскую столицу как международный деятель, борец за права человека»[1153], и такие заверения сделали более жесткой позицию Претории на уже начавшихся переговорах о политическом урегулировании.
В те годы во многих важнейших вопросах внешняя политика России следовала за Западом. Но в том, что касается Южной Африки, она даже переходила через границы, установленные для себя западными странами: в то время, как они старались всеми силами построить мосты к АНК, которому многие из них ранее противостояли или, в лучшем случае, игнорировали, Горбачев в дни своей политической агонии, а затем Ельцин торопились наладить связи с правительством белого меньшинства в Претории в ущерб контактам с АНК.
Хотя Мандела и был вновь приглашен в Москву в ноябре 1991 г., а затем в мае следующего года, в обоих случаях приглашения были направлены тогда, когда уже были согласованы сроки визитов Де Клерка, с явным пониманием, что они не смогут быть осуществлены.
К счастью, к тому времени, когда произошли столь негативные сдвиги в политике СССР, а затем и России, структуры АНК уже укрепились в самой Южной Африке, он стал пользоваться широкой международной поддержкой и смог успешно преодолеть трудности, вызванные потерей своего традиционного союзника. Однако, как уже отмечалось, эти перемены отрицательно сказались на ходе переговоров о политическом урегулировании. Более того, пойдя на дальнейшее ухудшение отношений Москвы с АНК, правители «новой России» лишили себя практически возможности влиять на переговорный процесс в Южной Африке.
Дальнейшие события лежат уже вне темы этой книги. Скажем только, что успешный ход переговоров о политическом урегулировании, завершившийся проведением в апреле 1994 г. первых в истории Южной Африки всеобщих выборов, убедительная победа на них АНК, избрание Нельсона Манделы президентом страны, создание правительства национального единства[1154] показали и ущербность таких взглядов, и бесплодность проводившейся тогда в отношении АНК официальной линии.
Я участвовал в качестве международного наблюдателя в проведении этих выборов, а затем имел честь присутствовать в качестве гостя на первом заседании нового парламента в Кейптауне 9 мая 1994 г. и на следующий день – на церемонии инаугурации в Претории избранного на нем единогласно президентом Нельсона Манделы.
Попробуем подвести итоги. По данным российской печати в советских военно-учебных заведениях с 1963-го по 1991 г. прошел подготовку 1501 активист АНК[1155], хотя данные эти далеко не полны, в частности, они не включают выпускников «Северного учебного центра». Кроме бойцов «Умконто», не менее двухсот южноафриканцев окончили советские вузы. (Официальные цифры на этот счет меньше, но они не включают тех южноафриканцев, которые были записаны в соответствии с их документами как граждане Лесото, Замбии и других стран Африки.) Примерно такое же число активистов АНК и ЮАКП обучалось в Институте общественных наук, десятки – в Высшей комсомольской школе и Высшей школе профсоюзного движения. Несколько сот человек были в СССР на лечении и отдыхе.
