Леонид Бирюшов - По волнам моей памяти (Книга об отце)
Впереди и позади нас, шли беженцы небольшими группами, семьями и одинокие. Мы присоединились к ним, и всё время оглядывались, нет ли погони? А вдруг немцы раскусили нашу хитрость? Мы всё ещё не могли поверить в совершённый удачный побег. Порой казалось всё кошмарным сном, будто всё произошедшее случилось не с нами. Теперь казалось: - побег – это так просто, отойди от колонны на два – три шага и ты уже свободен. Но есть одна сложность: - эти шаги пройти не просто.
Некоторое время спустя мы заметили одинокого мужчину, быстро идущего следом и догоняющего нас. Когда он поравнялся с нами, то заговорил: - Ребята, вы тоже из колонны? Вы слишком заметно отличаетесь от беженцев, вам нужно сменить одежду. А заодно и мне надо маскарад сменить. Так что помогите, чем сможете из одежды.
Он был одет в танкистский комбинезон, многодневная щетина на лице, вид уставший, видимо тоже бежал из колонны, как и мы. В нём чувствовалась какая – то внутренняя сила, стержень что – ли, и выправка офицера, что скрыть очень не просто. Хотя мы были одеты в гражданские костюмы, и на военных не очень были похожи, его предложение приняли. Чтобы и он не отличался от беженцев, мы отдали ему Федины брюки и мой пиджак, а он нам свой комбинезон который мы разделили на две части. Фёдору досталась штаны, а мне куртка. Таким образом, все трое стали похожи на нищих голодранцев, и это нас устраивало. Переодевшись, наш танкист быстрым шагом ушёл вперёд. А мы, поплелись по дороге, всё ещё изредка оглядываясь. А когда слышался рокот моторов сзади, мы, на всякий случай, сходили с дороги и укрывались в зарослях. По дороге проезжала колонна немецких мотоциклистов, грузовиков и бронетранспортёров. А мы тогда шли возле дороги, по кустам, по посадкам, перебегая открытые пространства, короче, опасались, береглись.
Так мы прошагали остаток дня. Подошли к речке Хорол, перешли по небольшому деревянному мосту на другой берег, и решили остановиться на ночлег. Поели терпкой ягоды, попили из речки воды, пили долго, с удовольствием, как бы впрок. Наломали камышового тростника, соорудили постель в терновнике и уснули детским, безмятежным сном. Пришлось укрываться с головой, очень уж допекали комары, огромные, злые и кровожадные. Но всё равно это были пустяки, по сравнению с шестидневным пленом. Главное – мы были свободными
Редкая встреча. Григорий с сыновьями Вадимом (слева) и Леонидом
Сэрэда Мотря.
Только рассвело, мы нарвали в карманы ягод, напились воды, и двинулись дальше. Шли целый день. Пересекли ещё одну речку, под названием Псел, раздевшись догола, сложили одежду в небольшой свёрток, и, держа его в одной руке над головой, переплыли реку. Вспомнили фильм «Чапаев», который смотрели десятки раз. Как он раненный в руку переплывал реку Урал, и как мы, грёб одной рукой. Заночевали в зарослях на берегу. Только к вечеру другого дня мы пришли в небольшую деревушку. Пробрались к одной из хат, стоящей отдельно от других, на краю села. До ближайшей соседской хаты было метров двести, а недалеко виднелась водонапорная башня. Подползли к краю огорода, где работала по хозяйству женщина. У неё в руках была лопата, по всей видимости, она убирала урожай картошки. Фёдор шёпотом говорит: - Давай позовем её, только как? Мы же в Полтавской области, значит надо на украинском языке звать.- Тітко, тітонько, допоможи![4] – Звали женщину в два голоса я и Федька.
- Тітко, тітонько, допоможи! – Женщина, услышав зов, прекратила копать и подошла к краю огорода. Когда она рассмотрела нас, то проговорила:
- Боже ж мій, хлопці, та як же ви так? Ви, мабуть, голодні? Ходімо до хаті![5]
Картина была ужасной. Два, грязных, с недельной щетиной оборванных парня, еле держались на ногах, и просили о помощи.
Мы перебрались через межу огорода, в виде длинной канавы, и, пригнув голову, оглядываясь по сторонам, словно прячась от невидимых преследователей, пошли за женщиной до хаты.
Это была обыкновенная, украинская, деревенская хата крытая соломой, с выбеленными стенами с любовью расписанными петушками и цветочками, выкрашенными окнами и дощатым крыльцом. Посреди большой комнаты стояла русская печь с лежанкой, так же красочно расписанная, а возле стен по периметру стояли лавочки и топчаны.
Когда мы вошли в хату, женщина представилась:
- Мене звуть Мотря Середа.
- А вы мабуть втікачі з колонни? Сiляне казали, що кілька днів назад біля Пірятіна багато хлопців повтікало з колонни. Багато й повбивали. [6]
Скрывать очевидное мы не стали, и подтвердили её догадку.
Мотря – женщина лет сорока, (позже выяснилось, что ей двадцать шесть), худенькая, симпатичная, имела троих детей. Была одета в длинную юбку, спереди фартук, кофточку – вышиванку, на голове ситцевый платочек, под которым виднелась, чёрная как смоль толстая коса, карие очи под чёрными дугами бровей. Типично - украинская дивчина.
Помыв руки и умывшись, мы были гостеприимно усажены за большой стол. Хлеб, сало, картошка в мундире и лук, стали нашим лакомством за шесть дней. И плюс ко всему, хозяйка побаловала нас домашним, хлебным квасом. Всё это было съедено с огромным удовольствием. Даже приостанавливались для передышки. Дети тоже сидели за столом и с интересом разглядывали голодных пришельцев и так же уплетали нехитрую но вкусную еду.
Проговорив какое - то время при свете светильника сделанного из растительного масла и фитиля, отправились спать. В целях безопасности, на сеновал. Запах сена и ещё теплая ночь провалили в глубокий, но чуткий сон. Всё равно какая-то часть мозга постоянно была начеку. Где - то в селе залает собака, где - то прокричит ночная птица, и эти звуки настораживали, сон был беспокойный.
На следующий день мы старались не выходить из сарая. Когда Мотря приносила еду, её сопровождали детки, и с интересом рассматривали незнакомцев. Фёдор делал им из дерева нехитрые игрушки. Вырезал ножом всевозможные фигурки кукол, свистки. Он был на все руки мастер. Так прошёл целый день, ели и отсыпались, играли с детьми. На другой день Федя отремонтировал детскую и Мотрину обувь, где прошил, где прибил гвоздиками, короче, навёл марафет. И вдобавок почистил всю обувь гуталином, найденным в сарае – остался от Мотриного мужа, который воевал в Красной армии.
